Рассказ про овраг

Полина Носова

В преддверии Дня празднования Великой Победы все вспоминают о прошедших войну дедах и предедах. Это очень правильно! Но мне хотелось бы почтить память герое­в​ той Великой войны - не родственников, я даже их фамилий не знаю. Но они странным образом оказались связаны с моей семьей и так получилось, что только мы, наверное, и помним про них. Вот история старого оврага.... Человеческая память — короткая и ненадёжная вещь. Всё тревожное и страшное забывается быстрее, чем весёлое и бесшабашное. Бурлит беззаботная, молодая жизнь, а рядом, кажется, давно прошедшее и накрепко позабытое вдруг оживает. Не зря говорят: узелки памяти… А на конце одной деревушки во Владимирской области врезался в землю, словно шрам или глубокая морщина на дедовом лбу, овраг — основательный такой, глубокий, полностью за­росший то ли ивняком, то ли крушиной — в общем, совершенно непроходимым кустарником. На отшибе,​ у самого болота​ он, кажется, живёт своей жизнью, не очень-то обращая внимания на окружающую суматоху в виде дачников, охотников и грибников, пытающихся пролезть сквозь него, да ещё джипы, безуспешно штурмующих его старые бока. К слову сказать, пока ни одному вездеходу преодолеть старый овраг не удалось. И практически уже никто ни в самой деревне, ни за её пределами не помнит, как возник этот земляной узелок на память. Овраг-то не простой, а рукотворный! Тётушка одна рассказывала, как во время войны здание здешней сельской школы отдали под нужды армии. В просторных классах когда-то земской, оставшейся с царских времён школы с​ изразцовыми печами​ и широкими окнами разместили молоденьких солдатиков, которые проходили военное обучение перед отправкой на фронт. Тётушка та приходилась племянницей учителям и в то время была совсем-совсем маленькой. Однако на всю жизнь запомнила она маленький серый кусочек сахару, которым почти каждый день кто-нибудь из солдат потчевал её, тоненьую тростинку в эвакуации. Сладкое угощен­ие девчушка относила маме. Сахара тогда совсем в природе не было, и вся большая семья девочки делила его поровну за чаем. Солдатики эти, как она поняла уже много лет спустя, были совсем юными мальчишкам­и, только что со школьной скамьи. Они и вырыли тот учебный окоп, что превратился потом в старый овраг на краю деревни. Выучились ребята солдатской науке за два-­три месяца и ушли на фронт. А овраг остался, как закладка в книге. Заканчивался этот не­мудрёный рассказ все­гда горьким вздохом: наверное, все эти солдатики погибли, по­тому что известно было, что их отправили к Сталинграду, в самые тяжёлые дни Великой Сталинградской битвы. И больше никаких вестей о них никогда не было... Потом грянула Великая Победа, и жизнь пошла своим чередом. В деревне многое поме­нялось. Вначале земская школа переехала за пять километров, ближе к железнодорожной станции, опустели деревенские дома и поля. Рядом с деревней возник разрушительный карьер, погуби­вший много леса и часть лугов вокруг. И овраг, как много лет тому назад, словно вспомнив мальчишеские руки не вернувшихся с войны солдат, кажется, будто воспрял ото сна, и сам взялся за оборону деревни. Своим упорным нежеланием исчезать с лица земли он, как мог, оградил деревеньку с полем, лесом и птицами, которые вьют каждую весну здесь свои гнезда, от беды. А то ведь деревня и имя-то своё почти забыла, превратившись всего лишь в населённый пункт. А уж коренных жителей и вовсе по пальцам одной руки пересчитать можно. Какие ни есть, а кто кроме них​ свидетели тех дней? Трава глушит овраг. Про солдат больше ни­кто ничего не слышал. Эхо тех дней всё глуше, всё тише… Но тут случай вышел несколько лет назад. Сажусь как-то на электричку на станции, что в пяти километрах от деревни. Поезд как раз проезжал то место, где наша просёлочная дорога поворачивает в лес в сторону деревни. Вдруг дедушка-попутчик говорит: "А Вы знаете, тут где-то деревня была в войну. Кажется в пяти километрах отсюда. Мы там во время войны в школе жили. Перед тем как нас на фронт послали. Эх… деревни той, наверное, и нет уже…" Смотрю на деда во все глаза. От удивления не знаю, что и сказать. Крепкий такой старик, хотя и не молодой уже, глаза добрые, улыбчивые. Рядом с ним мешок больших​ красных яблок. Он их платочком вытирает и всем попутчикам раздаёт: "Попробуйте, из собственного сада, урожай в этом году хороший!" Мне тоже протянул радостное такое яблочко. Я его взяла осторожно, будто солнце. Держу в руке и съесть не смею. И так бы и не съела. Да только дедушка, вдруг улыбнувшись своими лучиками морщинок, сказал: "Кушай на здоровье, внучка!"