Александр Блок

Имя твое — птица в руке,

Имя твое — льдинка на языке.

Одно единственное движенье губ.

Имя твое — пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту.

Марина Ивановна пробовала разгадать загадку на фонетическом уровне.

Что за имя такое: Александр? Да нет, не Александр.

Блок.

В череде омонимов, даже, если можно так выразиться смежных, встречаются "листы книги, подобранные по порядку, сшитые или склеенные" либо "колесо с желобом, вращающееся по своей оси". Я бы выбрал колесо.

Блок имя округлое, замкнутое на себе. Вещь в себе:

Открыт паноптикум печальный

Один, другой и третий год.

Толпою пьяной и нахальной

Спешим… В гробу царица ждет...

В образе Клеопатры Блоку грезилась все та же "прекрасная дама". Загадочный эротический образ в снежной круговерти, однажды она повстречалась ему в паноптикуме на Невском, другой раз - во Флоренции:

"В Египетском отделе Археологического музея Флоренции хранится изображение молодой девушки, написанное на папирусе. Изображение принадлежит александрийской эпохе - тип его почти греческий. Некоторые видят в нем портрет царицы Клеопатры. Если бы последнее соображение было верно, ценность потрескавшегося и лопнувшего в двух местах куска папируса должна бы, казалось, удесятериться. Я смотрю на фотографию египтянки и думаю, что это не так".

В Италии все для Блока было не так. В Венеции ему мерещились гробы на канале Гранде (видимо, в одном из них покоилось тельце его ребенка Дмитрия). В Равенне - опять младенец:

Всё, что минутно, всё, что бренно,

Похоронила ты в веках.

Ты, как младенец, спишь, Равенна,

У сонной вечности в руках...

И - "спящий в гробе Теодорик", которого там не было...

Но не важно, важно то, что Блок видит то, что недоступно другим.

Он, словно грезит. Вся жизнь Блока - это греза. Питер, сумрачные каналы, туманы, где третий Рим запросто можно перепутать с первым, набережная реки Пряжки, где психиатрическая больница святого Николая Чудотворца соседствует со школой имени Шостаковича, улицей декабристов и причалом с изломанными суставами гигантских железных пауков из фильма ужасов, кранами, которые, словно тщатся поднять на дыбы этот город - из болотного мрака и промозглости, как нельзя лучше подходит для этого образа жизни, существования. Фонари, аптека, прекрасные дамы, проститутки - лишь аранжировка его снов о той прекрасной жизни, которая случится, если...Что?

Весьма расплывчатый ответ можно найти в статьях Владимира Соловьева о Вечной Женственности:

"Для Бога Его другое (т. е. вселенная) имеет от века образ совершенной Женственности, но Он хочет, чтобы этот образ был не только для Него, но чтобы он реализовался и воплотился для каждого индивидуального существа, способного с ним соединиться".

Для того, чтобы воплотить эту мечту в жизнь, надо стать серафимом. Блок и был этаким серафимом во плоти:

Девушка пела в церковном хоре

О всех усталых в чужом краю,

О всех кораблях, ушедших в море,

О всех, забывших радость свою.

Так пел ее голос, летящий в купол,

И луч сиял на белом плече,

И каждый из мрака смотрел и слушал,

Как белое платье пело в луче.

И всем казалось, что радость будет,

Что в тихой заводи все корабли,

Что на чужбине усталые люди

Светлую жизнь себе обрели.

И голос был сладок, и луч был тонок,

И только высоко, у Царских Врат,

Причастный Тайнам,- плакал ребенок

О том, что никто не придет назад.

Человеку написать такое не под силу.

Александр Блок родился 28 ноября 1880 года в Санкт-Петербурге.