* * *

В краю безначальных степей

нет ни масти, ни касты.

Живая земля не пропитана

духом стервятным,

лежит в облачении дивном

из угольных пластов —

под этим подрясником чёрным

созиждется святость...

Здесь воздух вибрирует болью,

как сердце поэта,

но всё же крепки и не вырваны

с корнем от скорби

живущие наперекор

всем ветрам и наветам,

став к Господу ближе,

чем крестик нательный к аорте.

Земле, испытуемой градом,

озоном и зноем,

преданье не ново, что ненависть —

битому козырь.

Но знающий истину

невозмутим и спокоен:

земля порождает шипы,

чтобы вырастить розы.

* * *

Ветер украдкой крадётся по кромке

неба над кронами. Минной воронкой

рана разверзлась под жёлтым камзолом

в солнцесплетенье пшеничного поля.

Мешкая малость, с перин горизонта

не поднимается сонное солнце.

Спят по своим колыбелям овражьим

дети-солдатики — наши и вражьи.

Жадно глотают предутренний холод,

вытянув шеи, стволы самоходок.

В небе шаманят и цыкают птицы —

пусть тишина чуть подольше продлится.

Но оглушённые залпом и злобой,

встанут солдатики — взгляд исподлобья,

не убоятся потерь и блицкрига —

лишь неизбежности всем примириться.

* * *

Идёшь по наклонной аллее бульвара,

листва над тобою звучащим фанфарам

почти уподоблена. Почести эти

едва ли уместны в чаду лихолетий.

Небо седеющим тучным жандармом

смотрит, склонившись, как ищем бездарно

в каждой године себе оправданья

и с дерзновением требуем: «Дай нам

солнца, и хлеба, и счастья в придачу».

Только напрасно: дождём озадачив,

нас и природа, устав несусветно,

гонит штыками осеннего ветра.

* * *

Не хватает воздуха, ну а зла — в избытке.

Смерть нависла облаком. Обернулась пыткой

жизнь подтерриконная, жизнь прифронтовая

для Серёжи-отрока и девчонки Вали.

Улицу, что названа там Зелёным Гаем,

террикон с «зелёнкою» не всегда спасают.

В холода промозглые, на земле плешивой

местных целят снайперы — точно, на прошивку

шаловливым пулям, на забаву швали...

Так забрали маму у Серёжи с Валей.

Папа улетучился, растворился в горькой...

Неразлучны, будто бы ниточка с иголкой,

братик и сестрёнка, храбрые по виду,

что живут у фронта с дядей-инвалидом...

Запредельным циникам в их прицелы зорко

за Серёжей нравится наблюдать с пригорка,

как на двухколёсной хочет «Украине»

ускользнуть от нынешней,

что стреляет в спины...

* * *

Прииди, Блаже, вселися в ны,

очисти же нас от скверны...

Наши суждения так сложны,

но в корне своём — неверны.

Путь не ясен, извилист и крут,

а в душах — горнило страсти.

Не отыми, совершая Суд,

надежду и дар причастья.

Наши мытарства — сизифов труд,

все оправдания — тщетны.

Отпрыски клавдиев и гертруд

достойны ли всепрощенья?

Отче, Ты снова скорбишь о нас,

а в электровольтах тока

земля, как старенький тарантас,

всё катит своей дорогой.

И как нас, немощных во грехе,

спасти от такой юдоли,

вне правил, смысла, пропорций, схем,

врачующих раны солью?