В очередном матче на первенство страны футболист Белогуров серьёзно пострадал при столкновении с соперником, у него начались головные боли и головокружения. Врач команды принял решение о компьютерной томографии. Проведённое исследование выявило наличие необычного недуга у спортсмена: у него практически отсутствовал головной мозг. Небольшой орган размером со средней величины яблоко имелся, но рассматривать его всерьёз было нелепо. Остальное же пространство черепной коробки оказалось заполненным непонятной слизью, её наличие и позволяло Белогурову не подозревать об отсутствии мозга, слизь придавала голове необходимый вес и вводила, таким образом, в заблуждение.

Футболист был очень расстроен, он не захотел верить результатам обследования, указывая на то, что окончил философский факультет местного университета, правда заочно, и намеревается по окончании футбольной карьеры поступить в Высшую школу тренеров, а также написать автобиографическую книгу «В моей голове был только спорт».

Врач футбольной команды настаивал, и Белогуров обратился за помощью к нейрохирургу, который, после ознакомления с материалами, сказал, что такие случаи бывают, хотя и редко, не исключено, что потребуются радикальные меры. Медик поинтересовался, не испытывает ли футболист проблем с мышлением? Белогуров играл на позиции центрального защитника и отличался жёсткостью, и даже грубостью, не только на футбольном поле, но и в общении. Он ответил нейрохирургу вопросом на вопрос:

— А у вас нет таких проблем?

После этого пришлось искать другого лечащего врача.

Найденный специалист, вникнув в суть дела, отметил, что изначально головной мозг у футболиста скорее всего был, но по какой-то причине, возможно из-за слишком экономного использования, мумифицировался, сжался; опасности в этом для физического здоровья Белогурова, тем более для продолжения игры в футбол, нет.

Президента футбольного клуба этот диагноз успокоил, поскольку в противном случае на позицию центрального защитника пришлось бы срочно подыскивать другую кандидатуру, а это незапланированные, не включённые в финансовый план, затраты.

Белогуров был в недоумении и обиде из-за своей болезни, человек самолюбивый и гордый, он привык к уважению людей, в особенности футбольных болельщиков, странная болезнь могла негативным образом отразиться на этом уважении.

Кроме того, Белогуров был женат на красивой женщине Иоанне, действующей топ-модели, в их семье двое детей — мальчик шести лет, и девочка — четырёх. Иоанна восприняла новость нервно, она была публичным человеком и также беспокоилась о своём имидже.

— Я давно подозревала что-то подобное, — сказала Иоанна, — ещё когда мы не были женаты. Надо было потребовать, чтобы ты перед свадьбой сделал томографию.

— И тебе это не помешало бы.

— Не хами, лучше подумай о том, что у тебя дети растут, вдруг безмозглость по наследству передаётся? И вообще, ты меня разочаровал: у порядочных инвалидов руки нет или ноги, а у тебя — мозгов.

Белогуров был в панике, он вновь встретился с врачом и объяснил:

— Поймите, мне без мозгов никак нельзя, в наше время неприлично не иметь мозгов, давайте обсудим, как выйти из положения. Я четыре года играю в футбол в высшей лиге, я при деньгах и готов заплатить, но не знаю, о какой сумме может идти речь.

После того как Белогуров заговорил о деньгах, доктор оживился, диалог принял конкретный характер и это вдохнуло в футболиста надежду.

— Я в медицине ничего не понимаю, — продолжил он, — но надеюсь, что наука шагнула далеко вперёд. Скажите, нет ли возможности пересадить мне мозги какого-нибудь другого человека, умершего, например. Я понимаю, сложность задачи…

— Такие операции имеют место, — успокоил доктор, — но пока это всего лишь эксперименты, если вы настаиваете, можно попробовать.

— Я настаиваю. Но есть одна деликатная просьба…

— Говорите смело, что вы хотите?

— Вы уж, будьте добры, подберите мне порядочные мозги, не какие попало, мне ведь с ними не один год жить, сразу не разглядишь, а потом выяснится, что они принадлежали не очень умному человеку, а то и вообще дураку. Мне хотелось бы иметь по-настоящему качественные мозги, чтобы возникали умные мысли.

— А с теми мозгами, что сейчас, умных мыслей не возникает? — поинтересовался доктор. — Вы не обижайтесь, я для пользы дела спрашиваю.

— Редко, — признался Белогуров, — всё больше ерунда мучит, текучка.

— Вас это огорчает?

— Ну а как же? Ко мне ведь одно время даже тренер сборной страны приглядывался. У меня корреспондент газеты «Спортинфо» интервью брал. Вот тогда я и заметил: хочу что-то умное сказать, а не получается, мощность мозгов не позволяет.

— Так вы же философский факультет окончили.

— Причём тут факультет, доктор? Разве там чему-то учат? Там только деньги за экзамены берут. Так что вы скажете по поводу качественных мозгов?

— Давайте я вам объясню, как готовится и проходит операция. Нужно, чтобы на примете было несколько потенциальных доноров. Мозг необходимо изымать сразу же, как только человек умрёт, некоторое время после физической смерти тела он жив, и это самое важное. Поэтому, вам следует быть, выражаясь спортивным термином, «на низком старте». Как только прозвучит сигнал, нужно немедленно прибыть в клинику. Мы введём вам наркоз, вскроем череп и пересадим мозг.

Речь доктора звучала так естественно и убедительно, словно пересаживание мозга производилось им ежедневно. Но Белогуров держал в уме главное:

— А кто будут эти люди, доноры? Мне хотелось бы посмотреть на них, может быть, даже познакомиться.

Доктор усмехнулся:

— Ну, это вы чересчур хватили, существует медицинская этика, вы слышали о таком понятии?

— Конечно, — соврал Белогуров, хотя представления не имел, что означает слово «этика».

— Я смогу лишь показать фотографии этих людей и рассказать о них. Такой вариант устроит?

— Давайте хоть так. А что с деньгами, когда платить?

— Деньги вперёд. Мало ли что.

Белогурову это «мало ли что» совершенно не понравилось, он отлично понимал, что за этими словами кроется.

— Если опасность велика, вы скажите, я ведь не настаиваю, могу и с теми мозгами, что есть прожить. До конца футбольной карьеры дотяну, а там видно будет.

— Давайте не будем впадать в крайности, — сказал доктор, — истерика плохой помощник.

Предоставленные фотографии мужчин Белогуров разглядывал пристально.

— Вот это доктор технических наук, — комментировал доктор, — семьдесят три года, староват для донора, но мозг исключительный, сорок шесть крупных изобретений, лауреат Государственной премии.

— Я думаю, это чересчур, — усомнился Белогуров.

— Как хотите. Вот человек. Сорок восемь лет, музыкант, отличный пианист. Но проблемы с алкоголем.

— Нет-нет, не надо, не подойдёт, я с детства занимаюсь спортом, никогда не пил и не курил, будет трудно перестроиться.

— Вот женщина, сорок шесть лет…

— Обойдёмся без женщин, моей жене это не понравится.

— Разумно. Вот бывший спортсмен, легкоатлет, пятьдесят четыре года…

Выбрали ровесника Белогурова, симпатичного парня, тяжело пострадавшего в автомобильной катастрофе и находящегося при смерти.

Операция прошла успешно, её сделали в футбольное межсезонье и Белогуров, быстро восстановившись, продолжил выступление в команде. О том, что у него чужие мозги, окружающие, и даже жена Иоанна, быстро забыли, но сам Белогуров ощутил коренные изменения. Он потянулся к литературе, стал много читать, теперь его можно было видеть в консерватории на симфоническом концерте, тренер отмечал, что и в футбол он заиграл по-другому — тоньше, осмысленней, без грубости; его переместили в полузащиту, диспетчером команды. И характер Белогурова изменился, он стал вежлив, говорил мало, но веско, уважение к нему партнёров по команде заметно возросло.

Ещё продолжая выступать, Белогуров окончил Высшую школу тренеров; завершив карьеру спортсмена, был приглашён наставником в молодёжную команду родного клуба. И в семье было всё превосходно: любящая жена и замечательные дети. Кроме того, он издал автобиографическую книгу «В моей голове был не только спорт». Жизнь удалась.

Однажды, выходя из своего любимого букинистического магазина на Старом Арбате, возле Театра Вахтангова, Белогуров столкнулся с доктором, которого с тех давних пор не видел. Белогуров очень обрадовался встрече, стал благодарить доктора за ту блестящую операцию и рассказывать о том, каким чудесным образом изменилась его жизнь после неё.

Доктор сильно постарел, ему было за восемьдесят, он глядел на счастливого Белогурова странным, недоумённым взглядом, потом, вдруг сказал:

— Я серьёзно болен, дело близится к развязке, мне хочется, чтобы вы знали правду. Никакой операции я вам тогда не делал, просто надрезал кожу на черепе, имитируя трепанацию, и зашил опять. Мне в тот момент крайне нужны были деньги, и я пошёл на этот обман. Извините. Пересадить чужой мозг медицина пока ещё не в состоянии. Я рад, что вам удалось добиться больших успехов в жизни с тем мозгом, который у вас есть.

Но Белогуров ему не поверил.