Тартаковер известен как остроумнейший литератор и автор многочисленных «тартаковеризмов» (своих афоризмов). Будучи одним из ведущих шахматистов мира, он в то же время вёл активную журналистскую работу. За свою жизнь он сотрудничал более чем с 30 шахматными журналами и комментировал многие крупные соревнования. Среди изданий, сотрудничавших с ним, — газета «64», журналы «Шахматы» и «Шахматный листок».

Савелий Тартаковер родился в 1887 году в Ростове-на-Дону в семье предпринимателя, выходца из Австрии. В шахматы он играл с 10 лет, а его шахматное становление прошло в Вене, где он учился в университете. Позднее он станет обладателем учёной степени доктора права.

«Так же как и многие гроссмейстеры в ту далекую пору (даже чемпион мира В. Стейниц), Тартаковер получил шахматное образование в… кафе, — писал Сало Флор. — Да, да. В Вене было знаменитое шахматное кафе «Централь»… Там можно было встретить иногда крупных промышленников и банкиров, например директора венской биржи Эпштейна и даже Ротшильда, больших любителей шахмат. Но постоянно там дежурили чуть ли не круглые сутки мастера, гроссмейстеры в поисках заработка. В «Централе» в шахматном отношении «выросли» многие: Шпильман, Рети, Видмар (он учился в Вене), Тартаковер…»

Звания маэстро Тартаковер был удостоен после выигрыша им в 1906 году побочного турнира конгресса Германского шахматного союза в Нюрнберге. Своими последующими выступлениями в турнирах и матчах 1907—1918 годов Тартаковер подтвердил высокий класс игры.

После Первой мировой войны он жил в Париже, однако на Всемирных шахматных олимпиадах выступал за команду Польши.

Тартаковер вёл исключительно активную шахматную жизнь. Любители шахмат включали его в десятку лучших шахматистов мира. Примечательны его победы в матчах с Р. Рети, Р. Шпильманом, А. Лилиенталем.

В 1930 году он победил на турнире в Льеже, на дистанции в одиннадцать туров опередив на два очка Нимцовича, Рубинштейна, Маршалла и Султан-Хана.

«Этот мастер обладает вообще великолепными способностями, глубокими познаниями, спокойным характером и беспримерной работоспособностью», — писал о нем Р. Шпильман.

Вместе с Р. Рети, А. Нимцовичем и Д. Брейером Тартаковер формулировал положения нового шахматного учения — гипермодернизма. Он стал автором капитального труда по теории шахмат — «Ультрасовременная шахматная партия». Это произведение было переведено на русский язык и опубликовано в нашей стране в 1924—1926 годах.

Эмануил Ласкер назвал автора произведения «Гомером шахматной игры».

На выдающемся по составу международном турнире в Нью-Йорке в 1924 году Тартаковер занял 8-е место (при 11 участниках).

«Свободные от игры дни проходили в интересных прогулках и экскурсиях, — писал организатор турнира Ледерер, — и лично я провел несколько приятных часов, сопровождая гостей. При этом я, между прочим, сделал открытие, что даже величайшие шахматные мастера обладают вполне человеческими качествами и весьма приятны в общении, когда удаляются из-под колдовских чар 64 клеток. Одна из экскурсий привела нас в зоологический сад в Бронкс-парке и стала особенно оживлённой благодаря длительной беседе между премированным орангутангом Сюзанной и д-ром Тартаковером, который следующую же партию посвятил своему новому другу.

19 апреля в «Аламак-отеле» состоялось последнее собрание, на котором происходила раздача призов… За раздачей призов последовал непринужденный ужин, завершённый танцами, причем младшее поколение шахматистов проявило себя в танцах такими же гипермодернистами, как и на шахматной доске».

«Д-р Тартаковер мужественно исповедует свои принципы и является, пожалуй, самым атакующим из участников турнира, — писал Гораций Р. Бигело. — Три королевских гамбита против Алехина, Боголюбова и Ейтса, связанные с оригинальной атакой, принесли ему 2,5 очка и толпу поклонников, восхищающихся его сокрушительным гамбитным стилем. Приключение в зоологическом саду и то, что Тартаковер назвал свой магический ход 1. b2—b4 «дебютом орангутанга», закрепило за ним славу первого комика турнира; этот титул он постоянно оправдывал своими остроумными каламбурами».

Известные афоризмы Тартаковера: «Только сильный игрок знает, как слабо он играет», «побеждает тот, кто ошибается предпоследним», и т. п.

На 1-м Московском международном турнире (1925) С. Тартаковер поделил 5—6 места с К. Торре. Он был в восхищении от праздника шахмат, проведенного в столице нового государства.

«Итак, — писал С. Тартаковер, — то, что никакие торговые или иные договоры так быстро не смогли сделать — шахматные маэстро, благодаря почину Всесоюзной секции, дали толчок к мирному сближению между Россией и Западной Европой (да и Америкой!), толчок, основанный на том уважении и даже восхищении, которым проникнут весь цивилизованный мир к шахматному празднику человечества, устроенному в Москве правительством Советской России».

«С Тартаковером мы подружились, — вспоминал Владас Микенас, — и хотя нас разделяла значительная разница в возрасте, у обоих нашлись общие интересы. Тартаковер был моим учителем, шахматным наставником. О нем у меня навсегда остались лучшие воспоминания. Никогда не забуду его слова: «В шахматах бывает лишь одна ошибка — недооценка соперника. Если избавитесь от этого недостатка, можете стать прекрасным шахматистом!»

«VIII Олимпиада проходила в Буэнос-Айресе. По теперешним масштабам (самолетом) до Аргентины — рукой подать, а в то время добраться туда было непросто. Но нам повезло: впервые поездку шахматистов Литвы финансировало правительство.

Предстоял интересный маршрут. 25 июля 1939 года поездом мы добрались до Антверпена, а дальше следовали морским путем. Пассажирами парохода «Пириаполь» были в основном шахматисты европейских стран — участники предстоящей Олимпиады. На борту встретились старые добрые знакомые. Не было лишь Алехина. Чемпион мира в это время заканчивал гастрольное турне по странам Южной Америки. Поездка расстоянием в 10 тысяч километров на другой конец света длилась долго — пять недель. Но скучать не пришлось. К нашим услугам были теннисные корты, комнаты для пинг-понга, бильярдная, пляж с небольшим бассейном, коктейль-бары, уютный ресторан. От нас требовалось лишь запастись терпением.

Молодежь проводила время в основном за шахматными столиками, за игрой в бридж, либо в танцзале. Много играли в блиц, где преуспел известный польский мастер, ныне аргентинский гроссмейстер Мигель Найдорф. Ему и было присвоено звание абсолютного чемпиона по молниеносной игре. Единственное, чего не хватало на пароходе, так это парикмахерской. Особенно страдал мой друг С. Тартаковер. Гроссмейстер ходил небритым, у него даже отросла борода, к тому же неопрятная. Выглядел он усталым и чувствовал себя «не в своей тарелке». Я решил помочь гроссмейстеру, но предупредил, что операция будет не из легких, поскольку я цирюльник не ахти какой. Из каюты Тартаковер вышел помолодевшим лет на десять и… весь в порезах. Но Савелий не жаловался и при всех вручил мне на память две книги с дарственной надписью. На одной значилось: «Симпатичному парикмахеру», а на другой — «Лучшему парикмахеру среди шахматистов и лучшему шахматисту среди парикмахеров! — на память о поездке в Аргентину. Савелий Тартаковер».

Все было бы хорошо, если бы не угроза войны… Вскоре «опасная зона» осталась за кормой, но плавание было довольно тревожным — в море свирепствовали фашистские субмарины».

После окончания войны Тартаковер продолжал выигрывать международные турниры. На Всемирной олимпиаде в 1950 году он играл за команду Франции.

Тартаковер отлично владел арсеналом тактических средств ведения борьбы и техникой игры в окончаниях. Он внес вклад в теорию дебютов (система Тартаковера—Макогонова—Бондаревского в ферзевом гамбите).

Тартаковер разыгрывал дебют нестандартно, и его соперники порой терпели фиаско уже в начальной стадии партии.

С. Тартаковер — Ж. Мизес. Баден-Баден, 1925. Гамбит Стаунтона. 1. d4 f5 2. е4 fе 3. Кс3 Кf6 4. g4 d5 5. g5 Кg8 6. f3 еf 7. Ф : f3 е6 8. Сd3 g6 9. Кgе2 Фе7 10. Сf4 с6 11. Се5 Сg7 12. Фg3 Ка6 13. 0—0 Сd7 14. Сd6 Фd8 15. Фf4. Черные сдались.

В 1929 году на банкете по случаю торжественного открытия международного турнира в Барселоне президент шахматной федерации попросил Тартаковера изобрести дебют под названием «каталонское начало». Уже в первом туре Тартаковер фианкеттировал в ферзевом гамбите королевского слона, подарив шахматному миру новый дебют.

«…Ольга Капабланка вспоминала, что когда они бывали в Париже, всегда виделись с Тартаковером: «Савелий Григорьевич был нашим приятелем. Внешне он не был привлекателен: утиный нос, круглое лицо, лысый, но бездна обаяния, искренности, щедрости. Капа с ним очень считался…»» — пишет Геннадий Сосонко.

«Даже едкий Нимцович писал о Тартаковере как об «очаровательном саркастичном чудаке, вечном холостяке, который десятилетиями жил в одном скромном парижском отеле (жить, говорил Тартаковер о Париже, можно только в этом городе). Шахматист, перед именем которого стояло бесполезное «д-р», автор сценариев, переводчик русских поэтов на немецкий и французский языки, шахматный писатель, чьи статьи и книги составляли объемистую библиотеку. Рыцарь голубого цветка и азартный игрок, соединённые в одном лице».

«Я ни разу не видел Тартаковера смеющимся от всей души, он лишь иногда слегка улыбался, — вспоминал Сало Флор. — По характеру он скорее был скептиком».

Тартаковер был активнейшим человеком и гражданином и в годы Второй мировой войны под именем лейтенанта Картье участвовал в движении «Свободная Франция». Он был добровольцем на фронтах обеих мировых войн. В Первую мировую он сражался на стороне Германии, а во Вторую — против немецкого фашизма. Всякий раз он поступал, как свободный человек.