Давид Яновский родился в 1868 году в небольшом городе Волковыске Гродненской губернии. До Первой мировой войны он выступал в соревнованиях как представитель России, затем представлял США, а с 1925 года — Францию.

За свою долгую карьеру Яновский сыграл большое число партий в турнирах и матчах и являлся одним из немногих, кто побеждал всех современных ему чемпионов мира — Стейница, Ласкера, Капабланку и Алехина (хотя последний стал чемпионом уже после смерти Яновского).

По мнению Марка Дворецкого, известного тренера, результаты Яновского могли быть лучшими, если бы он своевременно уделил достаточное внимание важным аспектам шахматной подготовки. У него просто никогда не было тренера, и он не научился извлекать уроки из своих ошибок и поражений.

«Взять хотя бы Давида Яновского, — говорил М. Дворецкий. — Яркая личность, участник двух сражений за шахматную корону, а сколько в его игре дефектов, видных даже невооруженным глазом (и в принципе легко устранимых). Он довел свой шахматный талант до определенного уровня, и его дальнейший творческий рост без опытного наставника застопорился».

Капабланка вспоминал, что Яновский на все упреки коллег по поводу его игры в эндшпиле отвечал: «Я ненавижу эндшпиль! Хорошо проведенная партия должна решаться в миттельшпиле!»

«Ужасный ход, который позволяет противнику получить защищенную проходную», — комментирует Алехин один из ходов Яновского в партии против Ейтса в четырнадцатом туре на турнире в Нью-Йорке в 1924 году. Действительно, трудно поверить, что столь грубую позиционную ошибку совершил бывший претендент на мировое первенство. Налицо пробелы в его шахматном образовании.

В партии против Эмануила Ласкера в двенадцатом туре на том же турнире он черными быстро добился большого перевеса, а затем и выигрышного положения. Ласкер вел упорнейшую оборону, рискнул, пройдя через проигрыш, и выпутался из тяжелой ситуации. Яновский упустил и ничью и в итоге проиграл.

«Яновский играл как всегда ярко, выиграл блестящую партию у Боголюбова и имел легко выигранные позиции против Эм. Ласкера, Мароци и Ейтса, которые проиграл из-за грубых ошибок, вызванных утомлением, — рассказывал Эдуард Ласкер. — В той же манере он проиграл две ничейные партии против Алехина и Боголюбова, таким образом лишив себя заслуженных четырех очков.

Но помимо утомления злейшим врагом Яновского был он сам. Он так и не излечился от своего главного недостатка — недооценки противников. Несколько раз в течение турнира, пока мы прогуливались по залу в ожидании ответных ходов, он сообщал мне, что его противник играет так глупо, что он не может себя заставить сконцентрироваться на позиции. Одним из этих противников был сам Эмануил Ласкер!»

«Яновский все еще на посту, несмотря на свой почтенный возраст, — написал Гораций Р. Бигело. — В первой партии турнира он создал Капабланке большие трудности, которых чемпион мира охотно поспешил избежать подвернувшимся вечным шахом. Отличным произведением стала победа Яновского над Боголюбовым. Его поистине мастерские маневры двумя слонами привели к очень тонкому выигрышу, а его игра против Тартаковера заслуживала лучшей участи».

«Партии Яновского показывают, что он может десять раз держать в руках выигрыш, но, жалея расстаться с партией, в конце концов уверенно ее проигрывает», — констатировал Эмануил Ласкер.

И при этом он творил чудеса за доской! Неутомимый боец, блестящий тактик, шахматист яркого атакующего стиля, он был настоящим художником древней игры.

«Когда он был в ударе, — рассказывал о своем друге-сопернике Фрэнк Маршалл, — то выигранные им партии становились образцом мощи и элегантности. Но в его игре были слабости — чрезмерная любовь к двум слонам, ставшая притчей во языцех, и временами – ужасное упрямство. Яновский мог следовать неправильным путем с большей решимостью и упорством, чем кто-либо из игроков, с кем мне доводилось встречаться! Его также можно было назвать денди, ибо он ревностно относился к своему внешнему виду».

С 1891 года Яновский жил в Париже. По профессии он был журналистом. С 1902 года Яновский в течение шести лет вел очень живую и увлекательную шахматную колонку в газете «Monde Illustré».

«Он весьма прилично говорил и писал по-французски, хотя его язык был несколько резковат, — писал Альфонс Гётц, чемпион кафе «Режанс» в 1890—1892 годах. — Впрочем, такая манера была неотъемлемой чертой его характера. Он охотно обсуждал все на свете, но всегда с нескрываемым чувством внутреннего превосходства над собеседником. Даже в кругу коллег, шахматных маэстро, он, случалось, не мог скрыть своего высокомерия. Достаточно было ему возразить, пусть даже мягко, как он тут же начинал горячиться, не очень-то стесняясь в выражениях. Вспыльчивость приносила Яновскому немало недругов; правда, я думаю, многое из того, что ему приписывалось, он на самом деле не говорил. Хотя мог бы и сказать. Его заявления часто бывали очень забавны. Например, предложение дать фору в коня, якобы сделанное им Маршаллу, — и это вслед за проигранным матчем! До конца жизни Яновский не скрывал своего презрения к кафейной игре. Он говорил, что это игра не в шахматы, а шахматами, и даже самые унизительные поражения ни на йоту не изменили его убеждений. Упрямство обходилось Яновскому очень дорого…»

По воспоминаниям О. Бернштейна, «он был своеобразной личностью; не получив серьезного образования, Яновский тем не менее обладал высокой общей культурой, свободно говорил по-русски, а также по-французски, по-немецки, по-польски и по-английски. Однако каких-либо глубоких интересов, помимо шахмат, у него не было».

На международной арене он дебютировал на турнире в Лейпциге (1894) и разделил 6—7 места. На знаменитом турнире в Гастингсе в 1895 году он разделил лишь 12—14 места, но затем кривая его успехов пошла вверх.

«Яновский из Парижа, в смуглом лице и черных, как смоль, волосах которого есть что-то демоническое, гораздо более похож на пшюта [франт, пижон], фланирующего по парижским бульварам, чем на мыслителя царственной игры», — писал корреспондент «Hamburger Fremdenblatt», описывая участников берлинского турнира 1897 года.

После удачного выступления на турнире в Лондоне (1899, дележ 2—4 мест) Яновский послал вызов чемпиону мира Эмануилу Ласкеру, но ему пришлось долго ждать, пока их матчи состоялись.

Эти матчи финансировал шахматный меценат Нардюс, симпатизировавший Яновскому. Матч 1909 года Яновский проиграл со счетом 2:8, а матч 1910 года — 1,5:9,5. Силы были явно не равны.

Эдуард Ласкер считал, что по темпераменту Яновский «не подходил для матчевой борьбы». «Яновский прибыл в Берлин за пару дней до начала матча [с Эм. Ласкером], и я встретил его в одном из шахматных кафе. Я испытал разочарование, увидев в нем человека калибра, гораздо меньше мною ожидавшегося, если судить по партиям, публиковавшимся в журналах. Эти партии показывали тонкое позиционное понимание, из чего я вывел, что он личность острого, логического ума, способного на научные рассуждения. А вместо этого передо мной был человек ограниченного кругозора, чьи мысли заняты исключительно шахматами и азартными играми, причем, в основном, последними. Впрочем, он был неплохой парень и имел большой запас историй о своих выступлениях на турнирах, но казалось полным абсурдом, что он может лелеять хоть малейшую надежду выиграть матч против такого интеллектуального гиганта, каким был Ласкер».

«После проигрыша первых трех партий матча он сказал мне: «Ваш однофамилец играет в такие глупые шахматы, что я просто не могу смотреть на доску, когда он думает. Боюсь, что матч для меня добром не окончится».

Сказанное показалось мне слишком абсурдным, чтобы принимать его всерьез. Позднее я узнал, что Яновский обнаружил клуб для азартных игр за день до начала матча и вместо того, чтобы спать по ночам положенные восемь часов, проводил время в этом клубе. Яновский проиграл матч 8:0 с тремя ничьими…»

«Яновский сказал мне на следующий день после окончания матча, что только этому рад, поскольку теперь может посвятить себя гораздо более интересной игре в новом клубе, куда его пригласили. Естественно, игрой этой была рулетка. И он пустился в глубокомысленные рассуждения о системе ставок, которую он применит и которая должна наверняка принести успех игроку, способному мгновенно принимать правильные решения между бросками шарика. Я не мог поверить, что говорю с одним из крупнейших шахматных мастеров современности».

Яновский сыграл множество других матчей, выступая в них с переменным успехом.

«В матчах Яновский не достигал таких успехов, как в турнирах, главным образом потому, что его темперамент, нелюбовь к шаблону, к трафарету, к однообразию плохо мирились с необходимостью в течение долгого времени вести борьбу против одного и того же противника», — писал П. Романовский в 1927 году.

С 1906 года его отличные результаты в турнирах чередовались с неудачами. «Не думаю, что есть много мастеров, которые, оглядываясь в прошлое, могут вспомнить в своей практике такое грандиозное сражение, какое развернулось между Яновским и Капабланкой на турнире в Сан-Себастьяне в 1911 году, — продолжает Эдуард Ласкер. — Вместе с проигрышем в легко выигранной позиции пропала в нем и отчаянная смелость, отличавшая Яновского на протяжении всей его карьеры. В элиту он больше не вернулся».

Яновский внес весомый вклад в теорию дебютов (ферзевый гамбит, сицилианская защита, французская защита, защита Чигорина, и др.).

Д. Яновский — О. Чайес. Нью-Йорк, 1916. Ферзевый гамбит. 1. d4 Кf6 2. с4 е6 3. Кс3 d5 4. Сg5 Кbd7 5. е3 Се7 6. Кf3 dс 7. С : с4 а6 8. 0—0 b5 9. Сd3 с5 10. Фе2 Сb7 11. Лfd1 Фb6 12. Лac1 0—0 13. Ке5 Лfе8 14. dс К : с5 15. С : f6 С : f6 16. С : h7+ Кр : h7 17. Фh5+ Крg8 18. Ф : f7+ Крh7 19. Кd7 К : d7 20. Л : d7 Сс6 21. Ке4 С : b2 22. Кg5+ Крh6 23. g4 g6 24. h4 Лh8 25. Фh7+. 1 : 0.