* * *

Влажный ветер в дом влетел внезапно.

Шелестел за форточкою дождь.

Словно бы черёмуха,

озябнув,

Волосы твои струили дрожь.

Свет забрезжил. Ночь была в распаде.

Ты спала в объятиях моих.

И твои я пряди брал и гладил,

Целовал и окунался в них.

* * *

Ты — солнечный свет! Я — ослеп...

Родная, цари на престоле.

Не зря убегаю я в степь

От счастья рыдать на просторе;

Цветами дышать, как тобой;

Чудачить, обняв разноцветье.

О жаворонок, запой —

Пусть песню подарит ей ветер!

* * *

Я люблю.

Давно со мною не было

Этого безумия. Люблю!

А снежинок суета нелепая

Бередила душу декабрю.

Я люблю.

А жгучий ветер с рвением

Взвихрил хлопья, как волос копну.

Странно, что в людском столпотворении

Вижу только женщину одну.

* * *

Улыбкою заворожи,

Ты дар, который дан мне свыше.

Пустяк какой-нибудь скажи,

А я высокое услышу.

Я чувствую тебя. Понять

Смогу теперь любой намёк твой,

Я думал: мне любви не знать,

Душа для чувства будет мёртвой.

Я думал: всё уже в былом.

И проглядел, ошибка вышла, —

Опять повеяло теплом,

И зацвела под осень вишня.

* * *

Свою судьбу напрасно не кляни.

Всё в прошлом — откипело, отстоялось.

Сирень такая пышная — взгляни,

И лепестками вишня засмеялась.

Всё в прошлом, но откуда этот взрыв

Тоски и боли? Чувств нежнейших завязь?

И я метнул диск солнца, раскрутив,

И полетел он, в синеве расплавясь.

Какой у вишни был весёлый нрав!

Но погрустнела — вновь ошибка вышла

И осыпает цвет на юность трав

Теперь уж несмеющаяся вишня.

* * *

Ночь в окне в сиянье лунном тонет.

Мы одни. Мы слышим листопад.

Я возьму лицо твоё в ладони,

Буду целовать сто раз подряд.

Твои плечи, руки буду гладить —

Перед божеством не устою!

Знаю, что с рассудком мне не сладить,

Ощущая красоту твою.

* * *

Ветром схвачены шторы и смяты.

Ливнем в окна хлестнула листва.

Мне с тобою — ведь знаешь сама ты —

Верх блаженства и верх торжества!

В блеске молнии — профиль распятья,

Скорбный облик меж туч грозовых.

В эту ночь я, наверное, спятил,

Поцелуев напившись твоих.

* * *

Сад мой в лунном переливе,

И капель, как заводная,

День и ночь стучит. Счастливей

Нас с тобою нет, родная.

В мокрый сад пройдём аллеей,

Вздрогнут губы, вспыхнет взгляд.

Нам становится милее

Пробуждающийся сад.

Сад в мерцанье. Мы в обнимку,

— Любо ль сердцу твоему?

На щеке твоей дождинку

Поцелуем я сниму...

* * *

Любимая, нужно ли спорить?

Пусть тени бегут по углам!

Ах, нам поскорей бы зашторить

Огни фонарей и реклам.

Я тихой печали пластинку

Поставлю. Затеплится взгляд.

На стула высокую спинку

Одежды твои полетят.

Неистов порыв.

Без оглядки

Утопим в объятьях тела...

Родная, зачем в жаркой схватке

Мне в губы слезинка стекла?

* * *

Ах, луна! Не колдовство ли?

От неё ль любви исток?

Поле, стриженое поле

Так и манит в душный стог.

И волной — волос сиянье.

Так и льётся отсвет лунный.

Мы с тобой не в одеянье.

Первозданны. Юны-юны.

Поцелуи ли, сверчки ли

Душу всю перевернули.

Мы с тобой в луну нырнули

И поплыли, и поплыли...

Лунный отсвет будоражит

Кровь. Слились и ночь, и поле,

Кто-то скажет: бог накажет.

Ну и пусть. Нам до него ли?!

* * *

Помнишь, нас кружили карусели,

В россыпи волос лучи вплелись,

В круговерти буйного веселья

Мы с тобою уносились ввысь.

И стрижи навстречу нам, и ветер,

Листьями пропахший, и летим

В синеву и солнце, и на свете

Больше ничего мы не хотим.

* * *

То Москва, то Греция, то Турция.

На крутых ветрах ты, на крутых…

А у нас сейчас цветут настурции.

Возвращайся ради всех святых!

Брось ты удивляться заграницами —

По тебе грустит шахтёрский край,

Астрами пестрит и чернобривцами

Палисадник наш. Ты приезжай!

Кто-то поманит шуршащим долларом,

Солнечной экзотикою мест,

А у нас цветут ромашки здорово,

И смотреть на них не надоест.