Секрет молодости

Пятилетняя Ика вытирала пыль в комнате. С подоконника, книжных полок, журнального столика. Дед Михалыч пришёл, удивился: всё блестит и сияет, как новенькое!

— Вот бы и мне… — вздохнул он.

— Что? — спросила Ика.

— Я тоже хочу сделаться новеньким.

— Попробуем! — предложила Ика.

— Разве это возможно? — пожал плечами дед.

— Вытру с тебя пыль… — решила Ика.

— Ладно, — согласился Михалыч.

Ика взяла чистую тряпочку, слегка намочила водой, чтобы была влажной. И аккуратно, не спеша начала отряхивать дедушку с ног до головы.

И что же?

Оба так хохотали, что дедушка на глазах помолодел. На целый вечер.

— Совсем как новенький! И не только снаружи, а изнутри… — сияя глазами, сквозь смех уверял дед Михалыч.

— Наша бабушка! — вспомнила Ика. — Зачем же ей оставаться старенькой?

— Давай скорее её позовем! — согласился Михалыч.

Пригласили бабушку Лену и, намочив тряпочки водой, начали возвращать ей молодость.

Оказалось, что втроём смеяться и молодеть намного приятней!

В общем, когда мама и папа пришли с работы, их встретили Ика, помолодевшая бабушка Лена и совсем как новенький дед Михалыч — похожие на легкомысленных дошколят, которые, перебивая друг друга, пытались о чём-то рассказать. Шум стоял такой, что папа хотел поставить галдящую «малышню» в угол: каждого в свой, личный, подальше друг от друга.

— Нет… — придумала мама, — лучше всех — и нас тоже — угостить чем-нибудь вкусненьким. Как раз я купила мороженого… быстро всем мыть руки и садиться за стол…

— Мы чистые-пречистые! — хохотали Ика и бабушка Лена, а дед Михалыч даже прослезился от смеха.

Они рассказали про влажные тряпочки, раскрыли секрет возвращения молодости.

Но самое интересное, что каждый, кто потом услышит эту историю, сразу улыбается. Чувствует себя моложе (и не только снаружи, а изнутри).

Чего, как автор, и вам желаю, уважаемые читатели!

Любовь

— Как мне повезло! — радуется Верочка — сероглазая красотка пяти лет, румяная, толстенькая.

— Да, — кивает головой шестилетний Серёга. — Тебе повезло. Я женюсь на тебе. Мне повезло тоже, — Серёга долговяз — выше на голову! Он серьёзен и оттопыренные уши его пламенеют. — Сейчас же как стану взрослым — женюсь, так и знай.

— Здорово… — радуется Верочка.

— Готовься, — предупреждает Серёга.

— Ладно, — вздыхает она, — и ты готовься.

— А я… уже.

— Да? — теряется на секунду Верочка, но, подумав, решительно объявляет: — Я тоже. Вот странно, кто бы мог подумать?

Значит, будем ждать, когда станем взрослыми.

Некоторое время они ждут. Серёга сплёвывает, сжимает кулаки. Верочка морщит лоб.

— Я тебя люблю до самого солнца, — между прочим замечает он.

— А я — до самого неба! — жмурится она.

— Солнце, — рассуждает знающий Серёга, — солнце — выше неба, значит, я люблю больше.

— А это моё особенное небо, так устроено… оно расположено выше твоего солнца. Значит, я люблю сильнее.

— Хорошо, — усмехается он, — пусть ты «сильнее». А я зато, знаешь ли, крепче.

— А я, представь себе, во всю ширь, от края и до края.

— А я — глубже.

— «Во всю ширь» — главнее!

— Ну нет! Главнее — «в глубину».

— Что ты понимаешь, в главном! — обижается за «своё» небо Верочка.

— Это я-то ничего не понимаю? — удивляется Серёга. — Спроси кого хочешь.

— Сам спроси…

— Очень надо было, я и так знаю.

— Плохо быть таким самоуверенным, — по возможности мягко говорит Верочка, чувствуя, как само собой складывается что-то очень гадкое, и так быстро надвигается… сообразить-то некогда!

— А кому не нравится, пусть топает отсюда! — заявляет Серёга.

— Да уж, рядом с таким зазнайкой и быть-то неприятно! — отвечает она.

— А по шее, не хочешь? От «зазнайки»?

— Это ты мне? Я, может быть, и сама кое-кому из нас двоих по оттопыренным ушам…

Объективно Верочка — здоровее, объемнее. Но, услышав про оттопыренные уши, Серёга осерчал всерьёз. Впрочем, злился он недолго, до полной победы.

— Ну? — торжествует Серёга, заломив Верочке руку хитрым болевым приёмом. — Будешь ещё со мной спорить?

— Не буду, — искренне обещает она.

— Сдаёшься?

— Ладно, твоя взяла. Отпусти, больно.

— Нет! — упорствует он. — Сначала скажи-ка: что главнее «глубже» или «во всю ширь»?

— Да пусти же! Главнее, по-твоему, как ты там сказал… уже не помню, что главнее!

— Да… — поправляя рубаху, говорит Серёга, — и я забыл. Но это не важно. А важно то, что я люблю тебя намного больше. Поняла? — сурово спрашивает он. — Так или не так?!

— Так, — всхлипывает Верочка. — Любишь больше, поняла, не приставай только…

Как Боря Иванов перепутал себя с Андрюхой Пеньковым

…а получилось вот как…

До позднего вечера во дворе гоняли в футбол. Игра закончилась обыкновенно: наши проиграли. Пристроив наушники, Боря включил плеер и отправился домой. Вошёл в подъезд, вызвал лифт. И уже в кабине лифта ошибся, нажал кнопку чужого этажа. А может быть, кнопка сама подставилась Бориному пальцу, чтобы наконец сложилось что-нибудь интересненькое.

На чужой лестничной площадке как раз перегорела лампочка. Боря позвонил в квартиру Пеньковых и ему открыли. Он прошёл мимо Андрюхиной бабушки, как сто раз в день ходил рядом со своей. К тому же бабушка Андрюхи Пенькова, которая открыла дверь, оказалась чрезвычайно занята разговором по телефону. Настолько, что не очень-то обращала внимание на окружающих. Она спорила с бабушкой Бори Иванова о том, как правильно солить огурцы.

— Вытирай ноги! — только и успела сказать она Боре, который уже перепутал себя с Андрюхой.

Боря, сбросив башмаки, один носок оставил на полу чужого коридора, а другой — вполне самостоятельно заполз под тумбочку. Где уже потерялись два Андрюхиных носка и мятая, но чистая футболка почти без дырок.

В это вечернее время по телевизору как всегда передавали такое, что не оторвёшься. Отец и мать Пеньковы смотрели в глубину мерцающего экрана. Пеньков-старший не одобрял происходящего там, в глубине. Но кратко, в двух словах. А Андрюхина мама, наоборот, с удовольствием ёжилась от переживаний: снаружи, лицом и внутри души.

Несмотря на занятость, Андрюхины предки задали обязательные два вопроса, с которыми по вечерам родители обращаются к ребёнку.

Отец спросил:

— Почему так поздно, детище?

А мать:

— Сынок, уроки выучил?

Открыв холодильник, Боря достал пакет молока. Сдвинув левый наушник, честно ответил насчёт уроков.

— Осталось кое-что из математики.

— Вот как? — нахмурился Пеньков-старший, покачал головой, но от телевизора всё-таки не оторвался.

—Ничего страшного, — успокоила его Андрюхина мама. И глядя в телевизор, сказала: — Ты не вымыл за собой послеобеденную посуду, сынок! Разумеется, я могла бы, как всегда, легко исполнить это. Но воздержусь. В твои годы пора участвовать в домашних делах.

— Я в его годы успевал везде, — между прочим напомнил Андрюхин отец, пока Боря без удовольствия отскребал в раковине тарелку с остатками еды.

— Успевал везде, кроме математики, — вздохнула мама Андрюхи. По лицу её прыгали разноцветные телевизионные зайцы. — С математикой в нашей семье до сих пор проблемы. Особенно в день зарплаты.

— Что ты хочешь сказать?! — возмутился Пеньков-старший, продолжая таращиться вглубь экрана.

А Боря в это время, прихватив молоко и пустой стакан, уже топал в свою комнату… то есть, разумеется, нужно сказать: Боря шагал в Андрюхину комнату, в полной уверенности, что идёт к себе.

У Андрюхи он присел за письменный стол, который оказался для чего-то сдвинутым к окну. На секунду подумалось, что тумбочки и шкафы расположены сегодня как-то особо неправильно, по-новому. Впрочем, Борина бабушка тоже частенько переставляла мебель во всём доме. Хотя порядок и частоту очередной перестановки предугадать не мог никто. Даже сама бабушка Бори Иванова.

Сидя за столом, Боря пил молоко и решал задачки из домашнего задания Андрюхи, пока не закончилась кассета на плеере. Менять её показалось неохота. Боря снял наушники и решил, раз уж так получилось, лечь спать. А письменную работу по географии можно будет завтра утром списать у Маринки.

Отправился он в постель, а там уже спит Андрюха!

Ох, и разозлился Боря, когда понял, что произошло! Конечно, это не новость, что взрослые недобросовестны по отношению друг к другу, что особенно они мошенничают с младшими по возрасту. Но Пеньковы оказались отъявленными хитрецами. Никто даже не намекнул, что Боря ошибся. Сколько же ещё он мог решить чужих задачек по математике, вымыть обеденных тарелок, переделать остальных дел в этом доме, пока разобрался бы, что к чему?

«Хорошо хотя бы, что письменную работу по географии вместо Андрюхи делать не стал!» — думал Боря, начиная этот вечер заново. Садясь в лифт, нажимая кнопку своего этажа.

Прошёл месяц, и Боря как-то изменил отношение к путанице.

Оказалось, что это не меня обманывают, а я всех дурачу! Да как ловко… наверное, взрослею.

Боре так понравилось, что он начал «перепутывать» себя уже специально. Один раз — даже с Маринкой, соседкой по парте.

И, представьте себе, никто из взрослых не обращал на путаницу внимания. Нужно было только не смотреть в глаза тем, кто тебя перепутал, и ответить на два-три вопроса, которые взрослые задают вполне безразлично, не поворачивая головы.

Стать мужчиной дважды

Сказка

— Заметно? — тронул кожицу под левым глазом Андрюха.

— За километр! — вздохнула Настя.

— Синяк? — на всякий случай уточнил Андрюха.

— Синячище! — подтвердила Настя.

— Обычно после драки остаются ссадины. А тут, кто бы мог подумать… — поморщился Андрюха.

— Фингал, — уважительно произнесла Настя. — Мне бы такой!

Андрюха даже растерялся от удивления.

— Фингал — не серьга, не феничка из бисера. Зачем тебе?

— Хотела бы я стать мальчишкой. А с синяком мальчишка взрослеет. Ни дать ни взять серьёзный мужчина.

— Опаньки! — соображал Андрюха, пытаясь ощутить собственную значимость. — Вот я и стал мужчиной. Хоть ненадолго!

Вспомнилось многократное родительское «веди себя как взрослый!», «будь, наконец, мужчиной!»…

— Становлюсь мужчиной, или уже стал им? — прикидывал он в уме.

— Выглядишь совсем взрослым, — подтвердила Настя, будто угадав его мысли. — Хотела бы и я хоть на короткое время стать мальчишкой и разгуливать с синяком!

Глаза её блеснули — Андрюха развёл руками! — покатилась прозрачная слезинка.

— У девчонок свои преимущества, — великодушно заметил он.

— Какие?

— Вы ловкие. Я никогда не смог бы так быстро надеть колготки, как моя младшая сестра! А ещё вы — аккуратные. После нас — всё вокруг перевёрнуто вверх дном, раскурочено, даже иногда сломано…

— Здорово!

— А после девочек — полный порядок.

— Кому он нужен, этот порядок?

— Взрослым. Не зря учителя с самого начала ждут от мальчишек неприятностей, а от девчонок — чего-нибудь похвального.

— Потому что мы хитрее! — топнула ногой Настя. — Мальчишки не врут, а мы… иногда… то есть частенько…

— Это мы-то не врём?! — расхохотался Андрюха. — Ещё как! Зато девочки лучше поют, — вспомнил он. — У них красивее получается. Девочки любят природу: цветы, листья. А мальчишки — что-нибудь механическое. Из металла и пластика.

— С мальчишками надёжнее в любом деле. Они не подведут, а на легкомысленных девчонок полагаться нельзя.

— Это точно, — кивнул Андрюха и задумался. — Девчонки красивые, — сказал он и покраснел. — И от них хорошо пахнет.

— А с мальчишками приятнее дружить… — заметила Настя и тоже покраснела. — потому что… дружить приятнее. Многие из них думают, что они некрасивые, а они красивые. У мальчиков сильные руки. Широкие плечи.

— Не у всех, — честно признался Андрюха, пытаясь сообразить, отчего это мурашки побежали по спине и животу.

Разговор складывался подозрительно откровенный.

— В каком ухе звенит? — неожиданно спросила Настя.

Сделав шаг вперёд, она оказалась лицом к лицу с Андрюхой. Непереносимо близко.

— Угада…— голос её сорвался. — Угадаешь? — сглотнув, прошептала она.

Андрюха тронул розовое, прохладное ухо.

— В этом?

Руке было щекотно. Пряди белокурых волос казались почти невесомыми.

— Нет, сегодня звенит здесь!

Потянувшись, Настя взяла вторую, свободную руку Андрея, и вполне бесцеремонно — Андрюха обомлел! — переправила её к себе на шею и выше, к затылку, в глубины кудрявой шевелюры.

— Что же ты? — строго спросила она и топнула ногой.

Ткнувшись губами в её щеку, Андрюха замер так на какое-то время в изумлении от того, что не знает, как поступить дальше.

— Дурак… — отстранившись, прошептала Настя.

Глаза её сияли от счастья. Поправив причёску, она повернулась спиной. Ушла.

— Опаньки! — соображал Андрюха. — Кажется, сегодня я стал мужчиной — дважды!