Виктор Барков

Не надо быть законченным тупицей,

Чтобы чего-то недопонимать.

Есть очень образованные лица,

Но, преклоняясь перед заграницей,

Готовы сдуру родину продать.

Владимир Буев

Вариант 1.

Есть очень образованные лица,

Любители глубокий смысл придать

Простым словам: «законченный тупица»

Или «продать отчизну загранице» —

Набором штампов круто поблистать.

Вариант 2.

И есть такие, кто зовётся патриотом,

Себя эффектно бьёт в грудь кулаком.

Но нужно быть полнейшим идиотом,

Чтоб не понять того, кто этим ходом

В прибежище последнее влеком.

Виктор Барков

Народ в России глуп и баламутен:

То Сталин у него кумир, то Путин…

Стране с народом вечно не везёт —

Который год народ у ней не тот…

Владимир Буев

Зато всегда везло его кумирам —

И Сталину, и Путину фартило.

Не повезло Хрущёву-дебоширу.

…Народ ни то, ни это не смутило.

Виктор Барков

Грустительное

Ах, до чего же было хорошо

Тебе и мне у моря прошлым летом!

Ты бегала по пляжу нагишом,

Я за тобой гонялся неодетым.

Нам жизни смысл, как тело, был открыт,

Что каждый плюс — удвоившийся минус…

Но миру вдруг какой-то паразит

Создал угрозу под названьем «вирус».

И нынче нам не суждено опять

Уединяться при лучах заката…

И этим летом буду я страдать

Без денег, без любви и без разврата.

Владимир Буев

Враги тебя отняли у меня.

Была ты голой, а теперь одета.

И я одет, и моря нет. Огня

Без моря у меня к девицам нету.

Давай попробуй в ванну, что ли, лечь.

Не просто так, дурёха! Ты разденься!

От намоканья платье поберечь

Тебе необходимо. Не кобенься!

Быть может, ванна с душем заменить

Сумеют море. Били ж бездорожье

Автопробегом раньше. Победить

В воде, уверен, вирус вместе сможем.

Виктор Барков

Бабуся с мордуленцией приветной

Торчит в окне и пялится в стекло.

Она добра не потому, что свет в ней, —

Нет прежних сил на форменное зло.

А после на скамейке у подъезда

Таких старух скучкуется штук пять.

И будет добрый пленум клуш с насеста

Соседям кости зло перемывать.

Язык — не кость, всегда к брехне пригодный,

В отличие от старческих костей,

Что желчно ноют перед непогодой

И перед взором солнечных людей.

Владимир Буев

Бабуську осуждает автор строгий.

Не то, чтоб осуждает, но грозит

Перстом с укором: мол, без мифологий!

От ваших сплетен, мол, меня тошнит!

А сам и рад подслушать на досуге,

О чём же там столь рьяно меж собой

Шушукаются злюки и гадюки.

Ужель о нём судачат не впервой?

Иначе смысл какой судить старушек?

Пускай болтают (хоть и режет слух)

О чём и ком хотят… Ты лучше тушек

Наделай образцовых из старух.

Виктор Барков

Маска-фантомаска

В двадцать первом веке

масок нет в аптеке.

Как же всяких вирусов

нам не нацеплять?

Сам сошью я маску,

маску-фантомаску,

и пойду по городу

вечером гулять.

Не увижу сразу

ни одну заразу.

Пусть все разбегаются,

словно от огня.

Это просто сказка,

маска-фантомаска!

Важно, чтоб полиция

поняла меня.

Владимир Буев

Маска-фантомаска

Я жиган российский,

а не колумбийский.

Прежде фантомаски

тайно я носил:

в них ходил на дело,

лишь когда стемнело.

Маску мне не прятать

Вирус разрешил.

Впрочем, нынче тайну,

будто бы случайно

приоткрою всем вам,

мелким муравьям.

Я большой начальник,

мент и не молчальник.

Потому и маски

все пошли к чертям!

Виктор Барков

Студенческая любовь в общежитии

Я проснулся от коварного укуса,

В темноте нащупав, раздавил клопа.

Сонно выругавшись, на бок повернулся

И уже собрался было дальше спать,

Но припомнился мне вдруг прошедший вечер —

С голодухи я на кухне обитал,

И поскольку мне заняться было нечем,

То плевками в тараканов попадал.

Тут вошла она с горой пустых тарелок.

Я вздохнул и почесал с тоской живот:

«Чёрт возьми, и эта комната поела,

Почему-то мне сегодня не везёт!»

Мы остались с ней вдвоём на грязной кухне,

Я сырой водой глушил желудка грусть…

В тот момент внезапно лампочки потухли,

И она шепнула: «Мама, я боюсь!»

И хотя я не был (и не буду) мамой,

Я не мог к ней, беззащитной, не шагнуть,

Не обнять её качнувшегося стана,

Для её головки не подставить грудь.

И она ко мне доверчиво прижалась,

Гулко грянула об пол сковорода…

На минуту так, недвижно, мы остались,

А обоим показалось — навсегда.

Владимир Буев

Пацаны легко романтике сдаются,

Коль поманят девушки едой.

Токи страстные любви передаются

В общежитии без сети проводной.

Волнами любовь кружит в любой общаге.

Плотность и насыщенность царят

Там, где объявляются аншлаги,

Где одну селёдку сорок рыл едят.

Вот тусовка в светлой комнате проходит.

Все жуют и пьют, и челюсти скрипят.

Незнакомка вдруг без спутников заходит

Вся в духах-туманах с головы до пят.

Стукнуло у юноши тут сердце громко.

Ёкнуло и стало гулко бить в набат.

Гаснет свет… Стон парня. Плачет незнакомка.

Снова свет зажёгся. Вот и компромат.

Нет, совсем не секс, на что прогноз был сделан

Теми, кто охотник был до дел таких.

Парню в руку вилок сто воткнуть успела

Едоков команда. Вот вам малый штрих:

В пятерне его кусок большой селёдки

Сжат был. Дура баба! Рвутся матюки…

…Незнакомке ж было сказано: со смёткой

Действуй, лишь внимание от рыбы отвлеки.

Виктор Барков

Заводской романс

Гудит станок. Три сотни оборотов.

Ровняю фланец подрезным резцом.

Но не от этой упоительной работы

Так вдохновенно светится лицо.

Токарная в цеху не знает группа,

И не подозревает весь завод,

Что у соседнего станка, держась за суппорт,

Любовь моя досрочно план даёт.

Не прерывая трудовых процессов,

Я наблюдаю краешком зрачка:

Она изящна в спецодежде, как принцесса,

В отточенных движениях — ловка.

Засаленная кепка скрыла ушко,

Волос оставив рыженький клочок,

А жёлто-сине-фиолетовая стружка

Змеёю вьётся у её сапог.

Я ей за месяц не сказал ни слова,

Чтоб повода к догадкам не давать,

И даже в очереди тесной у столовой

Старался, как и всех, её толкать.

Не помню, где я допустил промашку,

Но за спиной коллеги говорят:

«Вот Витька, если бы не втюрился в Наташку,

Уже бы получил шестой разряд!»

Гудит станок. Полтыщи оборотов.

Снимаю фаску проходным резцом.

Но не от этой опостылевшей работы

Так сумрачно угрюмится лицо.

Конечно, быть влюблённым очень глупо.

Узнает это завтра весь завод…

А у соседнего станка, держась за суппорт,

Наташка план мой на себя берёт.

Владимир Буев

«Сто лет» назад то было, видно, время:

Токарный стан; Наташка за станком.

И парень глаз косит… ну, прям поэма!

О классе то рассказ передовом.

Советского разлива эта байка.

Таких рабочих дев и комиссарш

Немало и в кожа́нках, и в фуфайках

Бывало в текстах: выбор широчайш.

Речь, впрочем, вовсе не о токарихе.

Не о Наташке, вставшей за станок.

О пацане, измучавшемся тихо, —

О том, кто от любви к ней изнемог.

Принцесс и королев бензоколонок

В спецовках обожали пацаны.

Про дышащих туманами девчонок

Мечты рабочих были бы грешны.

Романтика в цехах социализма.

Как ностальгию может вызывать

Не только юность, но анахронизма

То ль травма родовая, то ль печать!

Наташка не в роскошном интервьюере,

А средь болванок, гаек и болтов.

Болтов! Возможно, в этой атмосфере

Любовь трясёт лишь пьяных мужиков?

А, впрочем, лучше, чтоб на производстве

Любили всех Наташек у станков.

Ведь эти же Наташки (вот уродство!)

В Стамбуле… впрочем, ясно тут без слов.

Всё было точно так же ровно там же.

Сто лет назад в семнадцатом году.

…Зарёкся о Наташке слать пассажи.

И вот те на! Без них невмоготу…

Виктор Барков

Енисейский пейзаж

С берега крутого Енисея

взгляду открывается Расея —

ну, не вся, а лишь её кусок.

Но кусок довольно интересный:

под скалой безудержно отвесной

домики совхоз раскинул местный,

а чуть дальше видится лесок.

У домов картофельные грядки

зеленеют. Значит, всё в порядке —

не смогла всю зелень слопать тля.

Псы надрывно брешут на прохожих,

словно рвутся выскочить из кожи

и порвать на ком-нибудь одёжи,

зрелищем хозяев веселя.

Я стою у самого обрыва,

думаю: «Вот было бы красиво —

со скалы вдруг взять да воспарить!

Только жаль, что, если я однажды

полечу, прекрасный и отважный,

я не повторю свой подвиг дважды —

от камней меня не отскоблить».

Шепчутся кусты в полунаклонце,

синь воды дробит на блики солнце,

мечутся по небу облака.

И тогда, сгоняя с носа мошку,

расправляя душу, как гармошку,

убеждаюсь я не понарошку,

что страна родная велика.

Владимир Буев

Благодать расейская в Сибири,

Коль тебя сюда не на буксире

И без конвоиров завезли;

Коль по доброй воле ты приехал,

Или местный, жить тут счёл успехом;

Коль тебе морозы не помеха;

Если похвалил и не свалил.

Но бывает так: похвалят — свалят.

Иль втихую с радостью отчалят.

Коль втихую — это хорошо:

Можно вслух кичиться ностальгией,

Сотворив шедевр драматургии.

Впрочем, это психотерапией

Тоже станет, если и кино.

Всё, однако, это просто байки.

Натяну сибирскую фуфайку

И к скале бегом, чтоб воспарить.

Вот опять… Фуфайки не надену.

Ей всегда найду в шкафу замену.

Мне ли, скалолазу-супермену,

Вновь свой подвиг дерзкий совершить?

Я уже однажды делал это

(Пусть скала не выше табурета).

Как же романтично было всё!

О мечты! Приятна ваша сладость!

Есть, конечно, в них шероховатость,

Даже в паре мест аляповатость.

…В них с любой скалы свершу бросок.

Виктор Барков

Майский снег

В зеленеющий лес,

На листву и траву,

Опустилось с небес

Волшебство наяву.

Ждёт природа грозу,

Вся в мечтах о весне,

А вверху и внизу —

Только снег, майский снег.

Мир загадочным стал

Под крылом темноты:

Каждый снежный кристалл —

Как осколок звезды.

Все пути замело…

На десятки парсек

Во Вселенной бело —

Это снег, майский снег.

Город тих, словно сад —

Ни машин, ни людей.

Лишь снежинки блестят

В серебре фонарей.

Это времени сон,

Зимний сказочный век…

На Земле только он —

Поздний снег, майский снег.

Владимир Буев

Описаньем лесов

И природы красот

(И травы и снегов,

Белизны и чернот,

И зелёных цветов)

Занимались подряд

Все поэты: Петров,

Пушкин, Лермонтов. Ряд

Бесконечен, не нов:

Иванов, вот опять

Иванов и Петров.

Долго перечислять.

Примыкает Барков

Да!.. Семёныч Иван.

Он хоть не без грехов,

Но природе дружбан.

Современный поэт

Стороной обойти

Не сумеет сюжет

И создаст ассорти.

В мае снег — каждый век.

…Коль на улице есть

Фонари, нет аптек,

То и в снег не залезть.

Виктор Барков

…И недалёк уже сентябрь сырой,

И первые октябрьские морозы.

Ну а пока над заводью речной

Стремительные носятся стрекозы.

Позолотит вдруг седина берёз

Густую зелень шевелюры парка…

Но всё благоухает медонос,

И ясным днём ещё бывает жарко.

Владимир Буев

Нет чтобы ясно-чётко изложить

Простою мовой, мужикам понятной:

Мол, нынче август. Если чуть пожить,

Сентябрь настанет, очень вероятно.

А после сентября придёт октябрь.

Мол, так и так, ноябрь потом. И снова

Зима… Так нет же! Вязь поэт плетёт

Про шевелюры парка бестолково.

Про седину берёз, про медонос

И про стрекоз, носящихся впустую.

Про стрекозлов прочесть не довелось

Читателю… Тут строчку зарифмую.

Виктор Барков

Давай с тобою погуляем

По мокрым парковым аллеям.

Прошедшее повспоминаем,

О несвершённом пожалеем.

Пусть листья опадают в слякоть —

Сквозь ветки будет больше света.

Не надо так дождливо плакать!

Ещё наступит бабье лето!

Пошлём к чертям хандру и скуку,

У Бога радости попросим…

Давай же, протяни мне руку,

Теперь я твой, подруга Осень!

Владимир Буев

Тебя родители назвали

Немного странно при рождении.

Кому-то, видно, подражали.

Неважно, будь хоть привидением.

Прекрасно имя девы — Осень!

Пошли гулять, моя подруга.

Поскольку я амбициозен,

То станешь ты моей супругой.

Потом зима, гулять с Зимою

Я буду зиму всю до марта.

Ты понимаешь, я не скрою,

Кто станет дальше авангардом.

Виктор Барков

Сон осени

Дождь. Меланхолия. Сон осени.

В ветвях берёз желтеют проседи.

Печально шепчут листья блёклые,

Дни вспоминая недалёкие,

О том, как прилетал с денницею

К берёзке южный ветер — принц её,

Играл распущенными косами,

Дарил жемчужных капель россыпи

И целовал её застенчиво,

Лаская белый стан до вечера…

Недолго листьям быть зелёными —

Застынут ветви обнажёнными

И примут пальцами усталыми

Дождинки, ставшие кристаллами.

И в пору зимнюю, морозную

Им ночь подарит песню звёздную.

Владимир Буев

Теперь певцом я стану осени,

Когда на небе редки просини,

Когда всё в серости и тучности.

Я знаю, как воспеть сподручнее.

Ах, осень! И деревья разные!

Берёзка вот своеобразная:

На ветер вдруг запала дурочка.

Он вечен, а берёзка в чурочку,

Быть может, превратится к вечеру,

Ведь люди нынче бессердечные.

Стоп! Удалился чуть от темы я.

За стих осенний будет премия.

А, впрочем, я певец-бессребреник.

Не как какой-нибудь предшественник

Готов воспеть я осень звёздную,

Но рифма прёт про ночь морозную.

Виктор Барков

Воскресенье. Солнце. Лето.

Чист и ласков небосвод.

Благостью душа согрета

И свободна от забот.

В синей выси легкокрыло

Виражируют стрижи.

И понятно с новой силой,

До чего прекрасна жизнь!

Владимир Буев

Я восславлю нынче лето.

Всяк сезон достоин слов.

Нет на оды лету вето —

Нет на языке оков.

Я певец любых сезонов.

Осень раньше воспевал.

И в стихах нет бастионов —

Тех, которых я б не взял.

Виктор Барков

Жизни чёрных собак важны

Белая и чёрная собаки

Были беспризорные соседки.

Заступались друг за дружку в драке

И делили скудные объедки.

Но однажды чёрная узнала,

Что быть чёрным — в наши дни почётней.

И теперь скулит у пьедестала,

А не так, как раньше — в подворотне.

Но за что же чёрную породу

Ставить выше белого окраса?

Так решили активисты моды.

Мы их называем… по-простому.

Глупо чтить собак по силе лая,

Цвету шерсти или кожным складкам.

Ценится любая тварь земная

По уму и правильным повадкам.

Владимир Буев

Образы собак, конечно, тóнки,

Нет чуток конкретики — болонки!

Или пуделя ещё, к примеру,

Чтоб реальней сделать атмосферу.

Мол, друзья большие человека

Двух расцветок разных жили дома

(Каждый сам пусть пробует кумекать,

Кто завёл собак в своих хоромах).

А потом вдруг — бац! — хозяин выгнал

Белую на улицу болонку

Или участь эта же постигла

Пуделя (прогнали, как кутёнка).

Вот тогда бы чёрная собака

Сдюжила отдельною породой

(А не просто некая дворняга)

Возомнить себя в согласьи с модой.

Виктор Барков

Обожание чиновников

Чиновники, партийцы с депутатами!

В России очень любит вас народ

За то, что вы с огромными зарплатами,

А у народа всё наоборот.

Вы вечно озабочены законами —

Налог повысить, митинг запретить.

Затем, чтоб вам с родными и знакомыми

Сытнее и спокойней было жить.

Реформы пенсионной обоснованность

Ясна: с работой до конца сдружись.

Пускай продлит реформа нашу молодость!

И пустяки, что сократит нам жизнь.

Начальники, чиновники маститые

И олигархи, влезшие во власть!

Народ всегда вас представлял элитою,

Не знавшей, как ловчить, жиреть и красть.

Вы лишены амбиций, лицемерия,

Предательства, корысти, наглой лжи.

Вот потому-то к вам растёт доверие,

Простой народ не чает в вас души.

Все хвалят усиление сословности:

Плевать на нищих, богачам — респект!

И пусть вы лишены стыда и совести,

Ведь деньги покрывают ваш дефект!

Мельчает рубль, ползёт удорожание…

Народ такому руководству рад.

И массовое это обожание

Рождает только восхищённый мат.

Владимир Буев

Конечно же, народ овцой невинною

(«Овечкой» лучше фраза) предстаёт

В своих глазах. Богатыри былинные —

В былом. Теперь таких наперечёт.

И потому не любит, но склоняется,

И лебезит народ, или «народ»,

Перед чинушкой. Или умудряется

И к депутату подобрать подход.

Трудись, народ, на благо славной Родины,

Ведь Родина — чиновник твой и есть.

И не кричи о том, что, мол, уродина,

Ведь крикунов таких у нас не счесть.

Ещё, народ люби царя чиновников,

Ведь царь ни в чём, поверь, не виноват.

Ищи среди бояр любых виновников —

Во всём повинен царский аппарат.

Ах, точно! Царь давно убрался в прошлое,

И президент обрёл его права.

Да и названье «царь» как будто пошлое.

Вот президент — что неба синева!

Приедет барин и рассуд… Ошибочка!

Узнает президент и всем задаст.

Ведь нынче он не в курсе (тут улыбочка),

Какой чинуши для страны балласт.

Посадит президент на хлеб и воду

Чиновников, заставит голодать.

С народа снимет гнёт и даст свободу.

Ведь надо только ждать, ждать, ждать и ждать.

Виктор Барков

Модераторы «Фейсбука»

Модераторы, псы Цукерберга,

Стерегут неустанно «Фейсбук».

И любой наш контент этим клеркам

Может стать неприязненным вдруг.

То какой-нибудь снимок занятный

Возбудит их, как задницу плеть.

И под видом зачистки разврата

Нам блокируют вылазки в Сеть.

То расценят обычное слово

Как сверженье моральных основ.

И лишат нас возможности снова

Написать много правильных слов.

Всё суровей надзора гримасы

И предвзятее цензоров рать.

«Ну какие же вы… лицемеры!» —

Подмывает правдиво сказать.

Только правду не всю пропускают,

Полуправда в «Фейсбуке» ценней.

И всё больше рекламы мелькает,

В обедняемой ленте моей.

Владимир Буев

Вот пацан, что толчется в «Фейсбуке»,

Критикует и в гриву, и в хвост

Модераторов — эти зверюги

Удалили вчера его пост.

Я бы с этой хулой согласился,

Я б вписался в ругателей хор,

И в соцсети российские влился,

Если было б куда. Ведь позор —

«Одноклассники», как и «ВКонтакте»!

Там цензура похлеще иной!

Мне никто не отказывал в такте,

Но ругаться на них не впервой.

И чего стороною «ВКонтакте»

Обошёл наш критичный герой?

«Одноклассникам» мог бы характер

Показать: попинать их ногой.

Но, возможно, что парень там не был.

Или если бывал, то ушёл

Так давно, что о тамошних скрепах

Позабыть очень правильным счёл.

Виктор Барков

Самоизоляция

Из-за проблем глобализации

Возникла вдруг опасность нации.

Приказ из высшей был инстанции:

«Все по домам! Не то — статья!»

Но мы при самоизоляции

Окрылены, а не в прострации.

Мы предаёмся медитации,

Другим усладам бытия…

Так давайте в самоизоляции

Скажем «нет» духовной деградации!

Под настроение лиричное

Мы хлещем водку как обычно и

Глядим на что-то неприличное,

Перегружая интернет.

Хоть мы слегка аполитичные,

И меры, нам не симпатичные,

Мы посылаем в эротичные

Места, куда дороги нет.

Так давайте в самоизоляции

Будем множить поголовье нации!

Но мы послушны тем не менее,

Сидеть готовы в заточении.

Нам не испортил настроение

Запрет работ. Наоборот!

И у народонаселения

Лентяйству в целом — одобрение.

Раз это нужно для спасения —

Готов бездельничать народ!

Так давайте в самоизоляции

Не переживать, а наслаждаться ей!

Владимир Буев

Локдаун?

Коль дан приказ из высшей станции…

Пардон, речь об иной субстанции:

Приказ спустился из инстанции!

Разобрались… Коль дан приказ

Уйти на самоизоляцию,

Не выходить на демонстрации,

Не затевать иные акции,

На юг все устремились враз.

Перемещаются на длинные дистанции

И в Крым, и в Сочи пребольшие делегации.

Прошёл период страха и отчаяния.

Ковид уж год бурлит. Народа чаяния —

В веселье утонуть. И нет раскаяния.

Никто не верит в божий суд.

А если кто болеет, то нечаянно.

Пускай себе на ложе неприкаянным

Лежит один, другими весь охаянный,

И ждёт, пока его спасут.

А все — в бассейны, в море. Деформация?

Конечно, нет! Пришла стабилизация.

За год скопилось множество фатального,

В былое время крайне аномального,

Но нынче угодившего в нормальное.

А людям надо дальше жить.

И потому решенье радикальное:

Запретное переломить в легальное

И наплевать на всё официальное

(Но власть, конечно, заклеймить).

Побольше жести в самоизоляции!

Страна готова к госпитализации.

Виктор Барков

Быдло

Когда ощутите, что всё вам обрыдло,

Слегка отвлекитесь на этот вопрос:

Есть племя людей под названием «быдло»…

Знаком вам такой социальный навоз?

Понятны ему лишь дурацкие шутки

И фильмы дебильные, без мастерства.

Поскольку герои в них — тоже ублюдки,

Ближайшая к быдлу когорта родства!

*

Помилуй вас бог возмечтать о красивом

И быдло нанять, чтоб создали уют!

Они всё вам сделают тупо и криво,

Но деньги по полной программе сдерут!

Ночами на полную громкость врубают

Похожий на ритм шумовой «винегрет»,

И «музыкой» это дерьмо называют,

Считая, что радуют этим весь свет.

*

Нельзя вопрошать их: «Вам нравится Пабло?

Художник известный такой, Пикассо?»

Они слово «Пабло» расслышат как «падла»,

И ваше тогда пострадает лицо!

И в лоно науки тащить их не надо —

Они ж ни хрена не поймут всё равно!

Ведь им что «монада», что «трихомонада»…

Хоть первой в них нет, а второго — полно!

*

Как хочется жить в чистоте эманаций!

Но мразь засоряет просторы страны…

Зато и полиции есть чем заняться,

И тюрьмы всегда этим сбродом полны!

А что, если всех разграничить по кастам

И быдло от прочих людей отделить?

Потом — олигархов, затем — педерастов…

Однако неясно, как их различить?

*

Воняя табачным миазмом и водкой,

Плюя на бульвар, а порой — на людей,

По жизни шагают довольной походкой.

И, что очень скверно, — рожают детей…

В природный закон: «Каждой твари — по паре»

(Поскольку и быдло берётся в расчёт)

Поправка нужна: «Каждой твари — по харе»!

Пусть это поддержит культурный народ!

Владимир Буев

Поэт, как все видят (вернее, читают),

Столь жёстко о людях сейчас говорит,

Которые пусть и иные, и чают

Иного (того, что душа им велит).

Тут, впрочем, читатель, опять оговорка.

Поэт это нам не сказал языком.

Пером написал в стихотворной подборке.

Опять незадача: совсем не пером!

*

Набрал эти строки на клавиатуре

Компьютера. Вряд ли мобильник привлёк.

Быть может, в надежде издаться в брошюре

(С культурным народом вступить в диалог).

В культурных есть кодах всегда разночтенья.

И музыку разную любит народ,

И разную пищу (к примеру, соленья

Иль самый простой по утрам бутерброд)

*

Хоть к нам бутерброд от врагов заявился,

От тех супостатов, кто хочет отнять

Ресурсы у нас, он на почве прижился

Родной. Новой гранью сумел засверкать.

С колбасами хлеб тоже стал бутербродом.

Не только же с маслом, как было у них.

Я что-то забрёл не туда мимоходом.

Беседу о людях ведём мы иных.

*

Вот как можно только за самость иную

Взывать посадить слой народа в тюрьму?

Быть может, поэт к ним немного ревнует?

Внимания мало ему самому?

Глубокий пронзительный разум поэта

Хотел бы по кастам людей разделить.

Но лично ушёл от прямого ответа,

Куда он себя план составил включить.

*

О ужас! По сути поэт намекает

На то, что пора наконец запретить

Детей касте шудр рожать. Призывает

Культурный народ некультурный гнобить.

Вот типа одна половина народа

Сошлась в мордобое бы с частью другой.

…И якобы после побоища сброда

Не стало б, культурной мы стали б страной.

Виктор Барков

Притча о коронованном вирусе и сказочных героях

Однажды в тридевятом царстве

Узнали о большом коварстве:

На мир напала пандемия,

И всюду начался бардак.

Тревожный призрак катаклизма

Усилил степень дебилизма…

Но если толком разобраться,

То дело в целом было так.

Жрецы, проникшие в науку,

Короновали вирус-злюку.

Микроб опасен был не шибко,

Но стал хитом народных масс.

И как бы новою бациллой

Пугают всех со страшной силой!

И даже персонажам сказок

Живётся нелегко сейчас.

*

Теперь герои каждой сказки

Должны скупать в аптеках маски.

Уже сидят на удалёнке

Все тридцать три богатыря.

Побоищ нет, какое горе —

Им выходить нельзя из моря.

За это кроют нецензурно

Судьбу, микробов и царя.

А массам новые идеи

Внедряют власти-добродеи:

Нельзя на ярмарках толпиться

И удаляться за бугор.

Запрещены на время казни —

Такие шоу всех заразней.

И только с хохотом летает

Безумный карлик Черномор.

*

Рыдает Соловей-разбойник:

«Ещё чуть-чуть — и я покойник!

Мне подорвали малый бизнес!

На что арендовать сосну?

Не ездят нынче здесь клиенты —

Купцы, туристы и агенты.

С каких шишей платить налоги

В общетаёжную казну?»

Слёг Змей Горыныч, он в печали:

Его три раза штрафовали.

Парил над городом без масок —

Враз нужно три ему причём.

И бюрократ не верит, скептик,

Что пламя — лучший антисептик.

А маски попросту сгорают,

Когда икает Змей огнём.

*

У дедки с бабкою за печкой

Мешки с заплесневевшей гречкой.

И внучка кормит сучку Жучку

Давно просроченной лапшой.

До потолка амбар заветный

Забит бумагой туалетной.

Дерутся с кошкой мышь за репку —

Ту, что тянули всей гурьбой.

Зато другие дед и баба

Сусеки выскребли не слабо.

А Колобок сбежал из хаты,

Возглавил уличный протест,

Что за свободу демонстраций

И против самоизоляций.

Он вождь у лис, волков, медведей.

Теперь никто его не съест.

*

Бьёт папа Карло Буратино:

«Ты деревянный вид кретина!

Нам перепортил пачку масок,

Ведь у тебя же нос как штырь!

Возьми намордник Артемона

Из дерматина и мутона,

Сними свой урожай монеток

И водки мне купи пузырь!»

У бедолаги Карабаса

Предпохоронная гримаса.

Он сдал намедни тест на вирус

И вьёт из бороды петлю.

Врач не скрывал: «У вас зараза!

И развлеченья садомазо —

Все ваши, сударь, плётки, куклы —

Вам говорят: прощай! Скорблю».

*

Лишь у бессмертного Кощея

Иммунитет всего мощнее.

За век не кашлянул ни разу,

Хотя чихать хотел на вас.

Он заразиться не боится,

Купил себе вакцину в шприце.

А шприц с иглой в яйцо упрятал,

Подальше от сторонних глаз.

Яйцо хранилось в дикой утке,

А утка — в заячьем желудке,

А заяц — в сундуке хрустальном

Спал, как царевна та в гробу.

Их караулил кот учёный,

Сидевший на цепи злачёной.

Висел секретный сейф с вакциной

У Лукоморья на дубу.

*

Я не был там, но знаю точно:

Сундук задраен был непрочно.

Учёный кот, увидев мышку,

За ней погнался что есть сил.

На вираже задела мышка

Хвостом сундук. Раскрылась крышка,

И сонный заяц, рухнув с дуба,

Нос и яйцо с иглой разбил.

А может, по привычной трассе

Летела ступа восвояси,

Но Бабка Ёжка не включила

Автопилот. И впала в сплин,

Приняв без меры мёд и пиво.

Метла за крону зацепила,

Сундук упал, начинка — всмятку…

А тут и сказке… карантин.

Владимир Буев

В любой стране и государстве,

Не только в тридевятом царстве,

Фома найдётся, кто не верит

В науку, доверяя слухам.

Однажды он, собравшись духом

Объявит, что масоны это

Подмену сделали предмета,

Заварит кашу и движуху.

Провозгласит на всю округу

И заодно нашепчет другу:

«Микроб нисколько не опасен,

Твори, выдумывай и пробуй!

Не веришь? Сам возьми на пробу».

Всех убедит со страшной силой,

Что нету никакой бациллы

(Что места нет в стране микробу).

*

Адептов и фанатов масса

(И все, понятно, что без масок),

Послушав, ринется заразу

Нести к соседям и в семью.

Неся урон, все верят гу́ру

Фоме (его речам-сумбуру).

Не думают, что сами сдуру

На кон бросают жизнь свою.

Мораль читать мы можем долго.

Но в этом, право, мало толка.

Так что же в тридевятом царстве?

Зачем болтает там Фома?

Стать сам жрецом Фома мечтает.

Он, хоть неверующий, знает,

Что тот, в жрецы кто пролезает,

Получит всё и задарма.

*

И вот Фома уже понтифик,

А коль учесть пятьсот специфик,

Друид, брахман, колдун, гаруспик,

Авгур, оракул, волхв иль маг.

Быть может, главный прорицатель

И прочих званий соискатель,

Приверженцам работодатель

И потребитель кучи благ.

А вирус (иль микроб) на воле

Гуляет, сокращая долю

Живых, коптящих наше небо,

Щадя при этом лишь Фому.

Чего вдруг он такой живучий?

И правда маг или везунчик?

Привился наш хитрец подлючий!

Он понимает, что к чему.

*

Вот Соловей-разбойник спёкся:

Он заболел, не поберёгся.

Заразу, не предохраняясь,

На древе сидя, подцепил.

Теперь одна ему дорога:

Молиться о спасенье Богу.

Какие уж теперь налоги,

Когда подняться нету сил!

Вот Змей Горыныч в койку рухнул:

Успел с трудом дойти из кухни.

Не уберёг его, беднягу,

В три глотки плазменный огонь.

«Ох, умираю, умираю!

Вот сдохну и не полетаю!

Эх, надо было раздолбаю

Не слушать эту шелупонь!»

*

Вот заболевший Карло (папа),

Кого душить вдруг стала жаба,

Лупить приня́лся Буратино,

Ведь деревяшка заболеть

Никак не хочет, как все люди.

Обида Карло жрёт по сути

(Но виноват, конечно, Путин —

Царей не принято жалеть).

Кто дочитал досюда, значит,

До ловли блошек, не иначе,

Охоч. А значит, и охотник,

Как вот, к примеру, Карабас

По части ловли кукол ас.

Вот тут явился расколбас,

Как только в наш вошёл рассказ

Володя Путин (царь). Атас!

*

Итак, пора вернуться к теме.

Должна быть логика в поэме.

Кощей терпел жреца два года

(Мол, в жизни есть предел всему).

Он думал так: возьмёт природа

Своё — изменится погода,

Фому, бездарного урода,

Сама толпа столкнёт во тьму.

И кликнул клич Кощей по царству

(По «три-на-десять» государству):

Мол, свергнуть надо самозванца,

Воспрянув смело ото сна.

Кащей назвал Фому поганцем

И не божественным посланцем,

А роковым конём-троянцем:

«Он настоящий сатана!»

Кащея поддержала Баба-

Яга. Другие как-то слабо

Откликнулись на зов Кащея.

К Фоме доверье не прошло.

В жреце не видят прохиндея

Его адепты. Апогея

Фомы достигла слава. Реет

Его лабарум всем назло.

*

…И вдруг свершилось будто чудо,

Явившись словно ниоткуда.

Фома обрыд электорату.

Во время бунта был на кол

Посажен. Сказочным народом

Был призван новый жрец. Всем в моду

Вошло жрецу тому в угоду

С вакциной принимать укол.

Кажись, конец счастливой сказке.

А кто был против и отмазки

Придумал, чтобы от вакцины

Сбежать (её чтоб избежать),

Тот найден был на кол посажен

Иль хорошенько отдубашен.

Смирились все (народ сермяжен).

…Явилась божья благодать.