1. А в сентябре

Открыв задумчивую дверь

В хитросплетенья сентября,

Лучу лимонному доверю

С улыбкой строчку тропаря:

Спасибо, Господи, Тебе

За этот день,

За белый свет,

За глубину Твоих небес

Надеждой правящих сюжет,

За эту женщину в окне,

За куст рябины за стеклом,

За клин, скользящий в вышине,

И чай с усталым сухарём,

За всё, что видеть довелось

За всех кто встретился в судьбе,

За то, что даже не сбылось, —

Спасибо, Господи, Тебе…

Примечание

Тропарь — в православной церкви — краткое молитвенное песнопение, в котором раскрывается сущность праздника или прославляется священное лицо.

2. Настроение…

Живу в захваченной стране,

Как беглый раб,

В извечной лжи и беготне

От алчных лап,

Под дряхлой глупою луной

Сам старый лгун,

Плетусь бетонною тайгой,

Упившись дум,

И пусть шумят кругом бои

Деньжищ с баблом,

С зелёным аспидом свои

Венки плетём…

3. Святая РА

Шельмец июль и благостен и бос, поющий сладко о любви и счастье,

Вкатился загорелый, с томной страстью, Самарскую Луку расцеловав в засос.

Сгустился вечер, радостями тих, и простынь неба в праздничном убранстве,

Мигая пляской звёздной хулиганской, являла мне фотонаборно дивный стих.

В нём спали Жигули, укрыв леса пурпурным оперением заката,

Пристала к берегу усталая регата, и у костров утихли голоса.

Расселись звёзды в кронах тополей, как птицы райские, устав с дороги,

Где открывая млечности чертоги, я звонких комаров поил родных полей,

И брёл по склону к лону мирозданья навстречу нежности и вечности без слов,

Ища приют для стаи вещих снов, а для бессонниц лживых оправданья.

В эскизе этом вечная река, играя лунною дорожкою пугливой,

Царицею текла неторопливой, волнами раздвигая берега.

О, Волга-мать! Вся жизнь моя с тобой:

Любовь и боль, победы-беды, песнопенья.

Все наши встречи помню, все мгновенья, и наслаждаюсь выпавшей судьбой,

Когда июльской упоительной порой в тебя и песни погружаюсь с головой…

Примечание

Ра, Вльга, Волга, Итиль, Иел, Ил, Идел, Юл. — В письменных древнеримских источниках II–IV веков Волга географически идентифицирована как река Ра — щедрая; в арабских источниках IX века именуется Ателью — рекой рек, великой рекой.

4. Пить туман поутру

Вновь туманное утро, и в нём силюсь я отыскать

Неприступное «завтра». Успокоится ли и когда

Вопрошающий вечность «двойник без стыда»:

Где была без труда (и любви) на земле благодать?

Вот, опять голосит и грызёт за вопросом вопрос,

Ковыряясь в давно отгремевше-опавшем,

Что в ночи превращается в образов кашу,

И, вступив на балкон, выдыхаю: «Года лишь всерьёз!»

Их не в силах принять, зверем взвыв на скупую луну,

Что улыбкой-блином вдаль бродяг зазывала,

О своём голося, перепачкав лекала,

Сноб «двойник» уползёт пить туман поутру.

Пусть с больною душой утро долго родится.

Сучье время для сук, для волчат тёмный час.

Непокой, истощая словарный запас,

Оборвёт в забытьи душной жизни страницу.

Вновь туманное утро силюсь в нём отыскать…

5. Счастье

Счастье — это когда о тебе говорят люди только хорошее,

— а ты ещё жив,

Или когда после бани в снег с распаренной ёкнешься рожею

— всех друзей и подруг рассмешив,

Или когда у костра, обнимая любимую, вдруг на звезды взглянув,

запоёшь — ла-ла-ла, ла-ла-ла,

Или когда, дочку за руку взяв, с ней болтая, по парку идёшь кормить

белок — а ладошка мала и тепла…

6. На планете стою

«Озверевший над старой Европой,

Над Брюсселем собрав вечный страх,

Он упал на Поволжье со злобой

Перепутавшись в белых ветрах…»

Сергей Брянцев

На планете стою я — вся она подо мной

Развернулась огромнейшим шаром,

Надо мною — циклон, перекрыв свет дневной,

Отсыпает пространства задаром.

Засыпает авто, заметает поля,

Заметает дома и дороги,

Заметает юля, заметает скуля,

Ожиданья, дела и тревоги.

Город стих и замёрз, к ночи сдался, уснул,

В нём торчу как чудак посредине

Средь белейших снегов, будто подъесаул,

Утерявший коня на чужбине.

Обалдевший стою — вся ж земля подо мной

Вдруг огромнейшим выдулась шаром,

Где-то в ней есть Париж, есть Ханой, дождь и зной,

А тут грусть со снегами навалом…

А тут всё невпопад и во всём перебор:

В революциях, суках и в снеге,

И у каждой души бронебойный забор,

Продырявленный в сгинувшем веке.

Вот такая земля и родная страна —

Одна радость — красавица Волга,

Да и та вся замёрзла — переметена,

Подо льдом и снегами замолкла…

7. О бедном пиите замолвлю я слово

Владимиру П.

Первородный выискивал слог,

И уняв трепет мысле-желаний,

Отползал от порожних блужданий

По тоске недописанных строк…

Мялся свет жёлтоокий в глуши

Расконьяченной долькой рассвета,

А он впаивал в рифмы сонета

Раскалённые струны души…

Дожигала безлюдием ночь,

Был исписан листочек сон-мнений,

Где в предчувствиях скомканных прочь

Плавал волнами несовпадений,

По дорогам, порой, где невмочь

Хоть живёт ради этих мгновений…

8. Стихи

Я слышу музыку в словах

И вижу ритм за нервом слога,

Наверно это всё от Бога,

Как счастья запах в волосах,

Как непонятная тревога,

Что налетает невзначай,

Под гомон перелётных стай,

И послевкусье эпилога…

Чураясь плотской шелухи

Учусь писать, читать стихи…

9. Открой

Открой мне мысли на восход,

Где их хмельная побежалость,

Волною, перейдя на взлёт,

Оплавит по земле усталость,

И в расслоённых облаках

Молочной влагой утолившись,

Подёрнет искорки в глазах,

Разлуку не перехитривших,

Тогда и звезды, отразив

В оконных бликах высоту,

Мигнут, толкнув на рецидив

Аортных ритмов маету.

Открой…

10. Сквозняк…

По мокрой ряби глупых луж,

Луну, качая в такт печально,

Сквозняк —

Предвестник белых стуж,

Проникший в город нелегально,

Украсть пытался жёлтый лист,

Дрожащий нервно за окном,

Грустил,

Танцуя мокрый твист,

И выл по трубам о своём,

От одиночества скуля с дождём

Щеночком глупым сентябрём…

11. Проехало…

Серебро ли, золото

По руке ли вылилось,

По реке ли времени

Цепью янтаря,

Но слезинкой сколота,

По секундам смылилась,

Кровушкой по зелени

Ярость бунтаря.

Ласковыми ранами

С облаками пьяными

Плач дождя разлучника

Радугой повис.

Мыслями незваными,

Мятыми, упрямыми

С перезвоном ключника

Облетел ирис…

Серебром ли золотом,

Неизвестным племенем,

Вырвана украдена

Душенька твоя.

За причинным поводом

У развилки времени

Встретились негаданно.

Здравствуй, это я!

________

И пошло-поехало

Так — что не до смеха то,

Помню то, что не было

Не было… а зря…

12. Огибая лужи…

По осени,

По осени

Деревья листья сбросили,

И серые, печальные

Рыдают облака,

А ветры осьмибалльные,

Нахальные, авральные,

Помахивая пропуском

Кленового листка,

Над крышами проносятся,

В окошки пьяно просятся,

К утру стихая, прячутся

Под золото в лесах,

Где на листве валяются,

Вистуют, надираются,

Под вечер возвращаются

По — трое впопыхах,

А город мой за стёклами,

Ночь, освещая окнами,

Под фонарями блёклыми

Пытается заснуть,

Где огибая лужи,

На запоздалый ужин,

Несильно, но простужен,

Я продолжаю путь.

К тебе,

К родной,

Средь осени,

Деревья где разбросили

Листву

И плачут каплями

Слезами облака…

В осеннюю перекличку с Ю. Метёлкиным

13. Пилигримам

Мои друзья,

Мы с вами живы,

Пока стихами кровоточим,

Пока они, кружа по жилам,

Звучат в аккордах

Каждой ночи.

Родные

Милые напевы

Сквозь ностальгию подсознанья.

Года пустяк! Мы кто? И где мы?

Под перебор поём

Признанья…

Когда-то,

Может, оборвутся:

Струна, надежда, вдохновенье.

Пока же сердце, мысли бьются —

Играй Творец и пой

Творение.

Аккордов

Жалостных не надо.

Их ноты безупречно лживы,

Даря улыбку, нежность взгляда…

Любите нас

Пока мы живы!!!

14. А в ноябре

День как день — туман да слякоть, снег пожухлый за окном,

Начинает вечер плакать малахольным ноябрём.

Зажигает город свечи риторических огней.

Время, милая, не лечит и не делает умней,

Ни стройнее, ни добрее, ни красивее, чем был.

Мир всё злее и темнее, даже чай «Эрл Грей» остыл.

Как и я, он был горячий, говорливый и парил,

А теперь, лишь чувства пряча, сам себе стал вдруг немил.

Просто город, просто осень, слякоть-млякоть и тоска.

Просто сердце лета просит и любовного глотка,

Да медовый пряник солнца на небесной простыне,

И чтоб в качестве анонса ты приснилась ночью мне…

15. С Рождеством!

Вот возьму и нарисую

Две звезды на тёмном небе —

Одну жёлтую, большую,

А другую, чуть поменьше —

Небольшую,

Голубую.

Пусть тебе красиво светят

И моргают там шутливо,

Чуть игриво,

Молчаливо,

И танцуют, улыбаясь,

Мыслей чуть твоих касаясь.

Улыбнись им — не грусти…

Рядом с ними продырявлю

В небе триста тысяч дырок

В форме сердца со стрелою,

Впечатление удвою,

Что творение солидно,

И тебе лишь будет видно

Света звёзд безумный танец,

Ибо сей мажорный глянец

Прорисую на экспромт

Я тебе,

Чтоб отвести

Все твои печали, беды.

Ты гляди

Почаще в небо —

На цветное ассорти,

Моих мыслей конфетти…

С Рождеством! И не грусти!

16. Старик

Здесь нет ничего, кроме тлена и пыли,

Уснувшие страсти притихли на полках…

Властителям пламенно одами льстили,

Но можно ль задобрить блудливого волка?

Всяк хищника тянет на злато и похоть,

Ему в наслажденье — и кровь и фанфары,

Где свите положено чмокать да охать

Под скрип гренадёров и стоны гитары…

Я — библиотекарь, усталый разведчик,

Ворчу, протираю, читаю лгунишек,

Заведую ямой шифонных словечек

Спрессованных в гранулы грамотных книжек,

Где хроники все — усечённые мифы.

Творилось ли то, что вбивали нам в темя?

Но вновь расчехляют упрямые грифы,

Нам в криках являя ушедшее племя.

Поэты, поэты — вы странники жизни,

По ней проплывая, сгорали как щепки,

Собой, освещая дорогу Отчизне,

Таща её к свету как глупую репку.

А впрочем, о чём я? Пора мне покушать,

Закрыты запоры, том чтения избран.

Я ныне Рубцова желаю дослушать,

Душа отзывается мыслям как систра…

Примечание

Систра (лат. sistrum) — музыкальный инструмент из категории ударных (род кастаньет), древнеегипетская храмовая погремушка, применяемая в ритуальных целях.

17. Любимое время года

Губы осени целуют

Душу грешную мою,

И с ответным поцелуем

Ей шепчу, что сам люблю

Её слёзные просторы,

Листопады и зарю,

И спешу на разговоры

К братцу ветру-шинкарю,

Он плеснёт на камни память

На закуску выдаст блюз,

И тепло душе вдруг станет,

Когда сдует мыслей грусть…

18. Падал снег

«И память-снег летит, и пасть не может…»

Давид Самойлов

«Падает снег, падает снег —

Тысячи белых ежат…

А по дороге идёт человек,

И губы его дрожат».

Эдуард Асадов

На пороги

И дороги

Феерическим столпом

Снег кружился,

Снег искрился,

Снег ложился белым сном.

Одиноко

Из высоко

Жёлто-белая луна

Полу строго,

Полу боком

По ночи плыла грустна…

Примостилась тишь над Волгой,

Будто ночью этой Бог

Под разлапистою ёлкой

Промежуточный итог

Подводил, считая звёзды

И космические вёрсты,

Что протопала Земля,

Книгой судеб шелестя…

Бог, конечно, это Дама!

Не мужчина! Нет, ни-ни.

Мир микширует упрямо

И красиво как, взгляни:

Перемешаны мгновенья,

Пересыпаны снега,

Перекручены сомненья,

А весною донага

Мир умоется ручьями,

Распушится сон-трава,

Ожиданья прирумянив,

По следам от божества

Так рванётся — что держись,

Птахою небесной Жизнь,

Сбрызнув тайны красоты,

И распустятся цветы…

Но…

Пока лишь падал снег,

Шёл замёрзший человек

В колее своих невзгод,

Ожидая, что вот-вот

Ему может повезти

На не выбранном пути.

Брёл, ища душе ночлег,

А вокруг кружился снег

На пороги

На дороги,

На деревья и дома,

Скверы, площади, флагштоки,

Плавно,

Щедро,

Задарма

Бело-белой пеленой

В мир,

Потерянной весной,

Изо дня,

Из века в век

Падал,

Падал,

Падал снег…

19. Избушка

Не поётся, не смеётся, за окном снеговорот,

Огонёк в печурке бьётся, опасается невзгод.

Заплела пути-дороги бабка пьяная метель,

Расплескала на пороги лжи цепную канитель

А душа моя избушка. Покосилась, но цела.

Пусть простушка, пусть дурнушка, но ещё полна тепла.

И стоит она слепая, вёрст на сто округ черно,

По щелям пророча стаей, верещат ветра одно:

То, что ты душа — избушка! Покосилась, протекла.

Ты болтушка. Ты дурнушка. Не понятно, как цела.

Мне в неволе не поётся — хоть иконы выноси

Огонёк в печурке жмётся, Боже, Господи спаси…

Доживу ль к весне — не знаю, холод здесь невыносим.

Огонёк в избушке тает, свят-несвят не голоси

Боже, Господи, спаси…

20. Запоздалое письмо

«Все мы родом из детства»

Антуан де Сент-Экзюпери

В сапогах и подпоясан, стрижка-«ноль», душа вразлёт —

Я шагать ушёл по плацам, строевым летя вперёд.

Доказать хотел, что лучший, что меня ты бросил зря,

И лишь к лету выпал случай, никого не костеря,

Завернул судьбу в Саратов, где мужицкою стезёй

Пел, служил, махал лопатой, с теми был, кто стал семьёй.

Офицерские погоны получил тебе назло,

А потом по гарнизонам душу детскую скребло.

Дал зарок, что будут дети жить со мной мои всегда

И отцовские советы получать не иногда.

Ты рыдал у гроба мамы, пережив лишь на чуть-чуть,

И с твоими сыновьями проводил тебя я в путь.

Было три, когда ты бросил, в двадцать семь ушёл совсем,

Не ответив на вопросы, не решив и треть проблем.

А я ждал и ненавидел, больше, чем тебя, себя,

В той мальчишечьей обиде, миру целому грубя.

Нет тебя, а я всё спорю, и стихами говорю,

Потому что время шпоря, до сих пор тебя люблю.

Сам давно даю советы, запеклись мои года,

Только внуки, как и дети, будут жить со мной всегда.

В сапогах и подпоясан, стрижка — «ноль», душа вразлёт —

Я шагать ушёл по плацам… и с тех пор лечу вперёд.