Поч­ти по­лу­чи­лось

Трус­ляк зна­ет: о чём он по­ду­ма­ет, что в бу­ду­щем мог­ло бы про­изой­ти, ров­но так оно и слу­ча­ет­ся. Ре­шил трус­ляк, что бу­дет на­стра­ивать­ся толь­ко на по­зи­тив­ные мыс­ли и пред­чувст­вия. Тог­да сбу­дет­ся са­мое не­вы­пол­ни­мое. Вот я ви­жу цент­ро­во­го бы­ва­ло­го. Ог­ром­ный ка­чок, к то­му же добро­душ­ный. Вро­де не одо­леть его. А я за­прос­то с ним со­вла­даю. Так и бу­дет. Как я ре­шил. В ас­фальт за­ка­таю. «Ты че­го?» — го­во­рит трус­ляк мо­гу­че­му бы­ва­ло­му. «Кто? Я? Ты, ты! Да я ни­че­го». — «Оправ­ды­ва­ешь­ся, зна­чит, не­прав». — «Да я не оправ­ды­ва­юсь». — «А — ты ещё и на­хал. На счёт­чик по­став­лю». Бы­ва­лый отве­ча­ет: «Я ду­мал, ты трус­ляк, ока­зы­ва­ет­ся — пол­ный бал­бей, — так он го­во­рит. — Лад­но, я луч­ше пой­ду». Раз­во­ра­чи­ва­ет­ся бы­ва­лый спи­ной к со­бе­сед­ни­ку да по пу­ти за­де­ва­ет слу­чай­но тще­душ­но­го трус­ля­ка. Чуть-чуть за­де­ва­ет, а ка­жет­ся, все рёб­ра пе­ре­ло­мал. Си­дит на зем­ле рас­те­рян­ный трус­ляк и ду­ма­ет: а ведь мог­ло по­лу­чить­ся. Поч­ти по­лу­чи­лось. Жаль. В са­мом на­ча­ле, ви­дать, мысль не­нуж­ная мельк­ну­ла: «Не­воз­мож­но со­вла­дать с эда­ким здо­ро­вя­ком». Ошиб­ка. Как по­ду­мал, так и по­лу­чи­лось. Обо­ра­чи­ва­ет­ся бы­ва­лый, смот­рит на рас­те­рян­но­го трус­ля­ка. Ни­че­го по­нять не мо­жет. Удив­ля­ет­ся. «И дейст­ви­тель­но, че­го это я?» — го­во­рит он. Ру­ку по­да­ёт. «Вста­вай, до­хо­дя­га! Не оби­жай­ся. Из­ви­ни, если что не так». А ведь в кон­це кон­цов со­всем не­пло­хо по­лу­чи­лось, ду­ма­ет трус­ляк.

Вре­мя трус­ля­ков

У трус­ля­ков слож­ные от­но­ше­ния со вре­ме­нем. Во-пер­вых, они очень лю­бят му­зы­ку. И ког­да по­ют или иг­ра­ют на на­род­ных ин­ст­ру­мен­тах, им уда­ёт­ся сло­жить из­ви­ли­с­тые и ко­ря­вые тро­пин­ки прост­ранст­ва и вре­ме­ни в строй­ную, про­зрач­ную прост­ранст­вен­но-вре­мен­ную ре­шёт­ку, по ко­то­рой трус­ля­ки мгно­вен­но уно­сят­ся в да­лёкое бу­ду­щее. По­том воз­вра­ща­ют­ся. И ни­как не мо­гут по­нять, что слу­чи­лось. По­че­му они вер­ну­лись в про­ш­лое? На мно­го лет на­зад. Не­уже­ли так ни­че­го и не про­изо­шло из то­го, что они уже ви­де­ли в бу­ду­щем? По­это­му они всег­да нер­в­ни­ча­ют из-за вре­ме­ни. По пус­тя­кам. Если, на­при­мер, ча­сы трус­ля­ка ушли на пять ми­нут впе­рёд. Он пе­ре­жи­ва­ет, что в срав­не­нии с дру­ги­ми он по­те­рял пять ми­нут из про­ш­ло­го. За эти пять ми­нут он мог сде­лать так мно­го. Бед­ный, не­счаст­ный трус­ляк. Плачь, плачь. Эти ужас­ные ча­сы ки­тай­ско­го про­из­водст­ва — по­че­му ки­тай­ско­го? — ки­тай­ско­го, ки­тай­ско­го, уж я точ­но знаю, эти ки­тай­цы так и хо­тят украсть у нас са­мое до­ро­гое, что у нас есть, вре­мя, ведь вре­мя от­ме­ре­но нам раз и на­всег­да, а если у нас укра­ли ку­со­чек, так его уже не вер­нёшь. А ведь в это вре­мя мог­ло про­изой­ти са­мое что ни на есть, са­мое ин­те­рес­ное, са­мое важ­ное, мо­жет быть, я, бед­ный трус­ляк, встре­тил бы свою единст­вен­ную, лю­би­мую, мо­жет, она при­шла в на­зна­чен­ный срок, а ме­ня там нет, ме­ня ни­где нет в это вре­мя. По­то­му что у ме­ня это вре­мя укра­де­но. Вот она и ушла. А я остал­ся один-оди­нёше­нек. Ни­кто уже не смо­жет ме­ня по­нять так, как по­ня­ла бы она. И всё из-за ки­тай­цев. Сю­да, на Мо­рию, их не пус­ка­ют. Пра­виль­но. Так они ча­сы свои шлют. По­это­му-то у них, у ки­тай­цев, столь­ко лиш­не­го вре­ме­ни. Укра­ли у каж­до­го по пять ми­нут. А по­лу­чи­лось, что у них вре­ме­ни вдвое боль­ше, чем у дру­гих. Вот и раз­мно­жа­ют­ся сверх вся­кой ме­ры. А что де­лать? Ведь это укра­ден­ное вре­мя ни­че­го им не сто­ит. Раст­ран­жи­ри­ва­ют это вре­мя на­пра­во и на­ле­во. Им не нуж­ны мои пять ми­нут, во вре­мя ко­то­рых я мог бы встре­тить­ся со сво­ей лю­би­мой. А мне бы вер­нуть хо­тя бы мои пять ми­нут. Но на мо­их ча­сах на пять ми­нут поз­же. И со служ­бы в Иоан­нов­ском со­бо­ре я при­ду до­мой на пять ми­нут поз­же. И ко­фе, что при­го­то­вит мне до­маш­няя бал­бей­ка, я по­лу­чу на пять ми­нут поз­же. И он бу­дет со­всем хо­лод­ный, этот ко­фе. И грел­ка, что бу­дет по­ло­же­на мне в по­стель, к это­му мо­мен­ту осты­нет, а ночь бу­дет ко­ро­че на пять ми­нут. Ведь на ра­бо­ту в свою кон­то­ру я дол­жен прий­ти во­вре­мя. А если я бу­ду спать как обыч­но, у ме­ня не оста­нет­ся вре­ме­ни для зав­тра­ка, и я бу­ду оде­вать­ся впо­пы­хах и обя­за­тель­но что-ни­будь пе­ре­пу­таю. И опоз­даю на ут­рен­нюю кон­ку. И при­дёт­ся бе­жать по Рейн­ско­му про­спек­ту. Бу­ду на ра­бо­те не­опрят­но вы­гля­деть, бу­ду по­мя­тый, взмы­лен­ный. И по­лу­чу на­хло­буч­ку от на­чальст­ва. Ведь они не зна­ют, что во всём ви­но­ва­ты ки­тай­цы.

А если ча­сы трус­ля­ка от­ста­ют… Да, я ви­жу, на Дом­ском со­бо­ре ча­сы по­ка­зы­ва­ют на пять ми­нут боль­ше, чем мои. Те­перь, ко­неч­но, я обя­за­тель­но при­ду ту­да, ку­да мне сле­ду­ет прий­ти. Но я при­ду на пять ми­нут поз­же. И моя су­же­ная опять уй­дёт, не встре­тив ме­ня. По­то­му что я ещё не при­шёл. Опять у ме­ня укра­ли пять ми­нут. Но уже не из про­ш­ло­го, а из бу­ду­ще­го. Ах, я бед­ный, не­счаст­ный трус­ляк. Нет мне по­коя. Каж­дый са­мый ни­ку­дыш­ный ки­та­ец но­ро­вит украсть у ме­ня вре­мя, то из про­ш­ло­го, то из бу­ду­ще­го.

Про­дол­же­ние сле­ду­ет