* * *

Снова солнце выше крыш и клёнов,

тёплый ветер плещется в листве,

женщины в очках-хамелеонах

едут и шагают по Москве.

Ну а свет на улице неброский,

в до миноре нотные значки —

вмиг они на скромные причёски

водружают бабочки-очки…

* * *

Напиток цвета золотистого

взял и готовится к оплате,

похожий так на Клинта Иствуда

в помятой шляпе покупатель

берёт бурбон не за зелёные,

но всё равно нет сдачи в кассе,

в окне напротив — дом с колоннами,

как будто где-нибудь в Техасе…

А день с утра-то был субботою,

на улице машину грузят,

и клёны листья с позолотою

роняют в подмосковной Рузе.

* * *

Всё помню — и блеск твоих глаз,

и взгляд, и улыбка какая —

слегка нажимаю на газ,

когда со двора выезжаю.

При этом смешно самому,

что, как и в любой мелодраме,

чуть-чуть веселее тому,

кто жизнь украшает мечтами:

о лёгком конце каскадёр,

студент о счастливом билете,

на ринг выходящий боксёр,

конечно, о главной победе,

мечтает о роли артист,

а я лишь о встрече с тобою…

Кленовый оранжевый лист

налип на стекло лобовое.

* * *

Какая яркая картина —

деревья расцветили двор —

вот с места тронулась машина,

стучит размеренно мотор.

Открылась даль за поворотом,

теперь баранкою крути —

и листья полетят с капота

как золотые конфетти.

* * *

Снова поливает, как из лейки,

а с зонта всё катится на брюки,

тут уж не присядешь на скамейке

и в перчатках ходишь — зябнут руки.

На асфальте плавают, как в речке —

в лужах, в переулке за Садовой

листиков берёзовых сердечки

и ладони красные кленовых.

Светофоры тлеют, как окурки,

перед тем, как их переключают…

Ну а как у вас там, в Петербурге:

о друзьях забытых вспоминают?

* * *

Когда безмерно надоели

струй дождевых в окне штрихи,

и в бочку, как весной капели,

вода стекает со стрехи,

и всё не в рифму, всё некстати —

как шахматист сказал бы, пат! —

и целый день сидишь в халате —

в щетине щёки и космат,

уже ничьи не в радость лица,

ни серость пасмурная дня,

и на террасе к половице

прилипла клёна пятерня.

* * *

Возвращаться в родимое, раннее

не хочу пожелать никому!

Всюду новые высятся здания,

чьи-то светятся окна свозь тьму.

А когда-то здесь всюду мелькали мы

и на суд, и на дружбу легки…

Посижу как реликт ископаемый

на скамеечке в парке «Дубки».

Чуть поодаль с пустыми вагонами

промелькнёт запоздавший трамвай,

сидя здесь, под дубами и клёнами,

столько вспомнится, хоть отбавляй!

Но уж ни разговора досужего,

ни из дружеских рук стопаря,

лишь листвы на асфальте, как кружево,

тень под ярким огнём фонаря.

* * *

Если был восход багровым,

полным будет беспредел —

то-то высохший кленовый

листик в форточку влетел.

Это осень догорает —

так, что в окнах меркнет свет,

лист последний облетает,

как с мундира эполет.

Мэри происки, арфистки —

вспомнил вдруг и в горле ком —

Пастернак… Бутылка виски

застоялась за стеклом.

Ни к чему мне лёд и тоник —

только виски портить зря…

Лист упал на подоконник

в день последний октября.

* * *

В «Пятёрочку» успеть ржаного

купить — к закрытию бегу,

и пятипалый лист кленовый

на свежевыпавшем снегу.

Кленовый лист, такое чудо,

горит на снежной целине…

А, может, ты шалишь оттуда —

ведь снова виделись во сне?