Нер­вин В. М. Раз и на­всег­да: Кни­га но­вых сти­хотво­ре­ний. ISBN 978-5-9273-3030-0. УДК 821.161.1. Во­ро­неж: Из­да­тель­ский дом ВГУ

Об­раз­ные, ли­рич­ные, афо­рис­тич­ные, ост­ро­ум­ные, иро­нич­ные… И ко­неч­но, та­лант­ли­вые. Всё это — о сти­хотво­ре­ни­ях из­вест­но­го по­эта Ва­лен­ти­на Нер­ви­на, чья кни­га «Раз и на­всег­да» да­ёт пре­крас­ную воз­мож­ность чи­та­те­лям озна­ко­мить­ся с но­вин­ка­ми его по­э­зии. Сти­хи (или риф­мо­ван­ные тек­с­ты) из­да­ют­ся сей­час, хоть и мик­ро­ско­пи­чес­ки­ми ти­ра­жа­ми, но до­ста­точ­но час­то, ведь чис­ло пи­шу­щих та­кие тек­с­ты, если и не рас­тёт год от го­да, то ос­та­ёт­ся ста­биль­но вы­со­ким. Но да­ле­ко не всег­да по­доб­ная аудио-рит­ми­чес­ки ор­га­ни­зо­ван­ная речь от­но­сит­ся к по­э­зии. Во­об­ще, о по­э­зии в по­след­нее вре­мя по­яв­ля­ет­ся не­ма­ло ста­тей, ав­то­ры ко­то­рых се­ту­ют на об­щее сни­же­ние уров­ня вер­си­фи­ка­ции, на те­ря­ю­щу­ю­ся связь по­ко­ле­ний, от­ход от тра­ди­ций клас­си­чес­ко­го сти­хос­ло­же­ния, труд­ные и по­рой оза­да­чи­ва­ю­щие по­ис­ки но­вой фор­мы, за­час­тую про­яв­ля­ю­щи­е­ся в час­тич­ной (или пол­ной) утра­те со­дер­жа­ния… Всё это ин­те­рес­но и зло­бод­нев­но, но не име­ет ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к твор­чест­ву Ва­лен­ти­на Нер­ви­на, ко­то­ро­го со­вер­шен­но спра­вед­ли­во в од­ной из ре­цен­зий на­зва­ли од­ним из луч­ших со­вре­мен­ных по­этов. Как раз в его по­э­зии счаст­ли­во со­че­та­ют­ся и фор­ма с со­дер­жа­ни­ем, и тра­ди­ции клас­си­ки с со­вре­мен­ным зву­ча­ни­ем, да и связь по­ко­ле­ний про­сле­жи­ва­ет­ся и пря­мо и кос­вен­но.

Пуш­кин…
Ка­кие ещё име­на
сим­во­ли­зи­ру­ют на­ше граж­данст­во?
он ос­та­ёт­ся на все вре­ме­на
в ко­ор­ди­на­тах ино­го прост­ранст­ва.

Как ни пы­тай­ся до­брать­ся ту­да,
как ни за­ла­мы­вай паль­цы до хрус­та,
в рус­ской по­э­зии бу­дет всег­да
мес­то, ко­то­рое свя­то,
но пус­то.

О ге­ни­аль­ном Пуш­ки­не Ва­лен­тин Нер­вин пи­шет не пер­вый раз. На од­ном из ли­те­ра­тур­ных фес­ти­ва­лей, «Сла­вян­ские тра­ди­ции», его сти­хотво­ре­ние, по­свя­щён­ное па­мя­ти ве­ли­ко­го по­эта, бы­ло при­зна­но луч­шим:

«По до­ро­ге на Чёр­ную реч­ку на­ча­лись Ока­ян­ные дни. Не га­си по­ми­наль­ную свеч­ку, за­од­но и ме­ня по­мя­ни. От Во­ро­не­жа до Ма­га­да­на, до­ро­гая От­чиз­на, по­ра по­мя­нуть Алек­сан­дра, Ива­на, Ми­ха­и­ла, Бо­ри­са, Пет­ра… Мы хлеб­ну­ли из пуш­кин­ской круж­ки и до сро­ка со­шли в Ин­тер­нет. Алек­сан­др Сер­ге­е­вич Пуш­кин — за­ме­ча­тель­ный рус­ский по­эт».

Связь вре­мён и по­ко­ле­ний, на­сле­до­ва­ние тра­ди­ций за­мет­ны не толь­ко в пуш­кин­ской те­ме. Очень ин­те­рес­но срав­нить два сти­хотво­ре­ния о ком­на­те сме­ха и кри­вых зер­ка­лах, в ко­то­рых от­ра­жа­ет­ся жизнь, на­пи­сан­ных в раз­ные вре­ме­на Нер­ви­ным и не­за­бы­ва­е­мым Алек­сан­дром Ме­ж­и­ро­вым.

«На фо­не боль­шо­го успе­ха и рез­ко­го рос­та про­даж, я вспом­нил о ком­на­те сме­ха, ко­то­рая вы­шла в ти­раж. Бы­лая ре­аль­ность из­бы­та — жи­вём и не па­рим­ся, но в зер­каль­ной по­верх­нос­ти бы­та ре­аль­ное ис­ка­же­но. Умель­цы зер­каль­но­го це­ха шли­фу­ют аст­раль­ный про­гноз, по­это­му ком­на­та сме­ха ста­но­вит­ся ком­на­той слёз». (Ва­лен­тин Нер­вин.)

«В жиз­ни пар­ка на­ме­ти­лась ве­ха, та, ко­то­рую век пред­ре­кал: ре­мон­ти­ру­ем ком­на­ту сме­ха, вы­прям­ля­ем по­верх­ность зер­кал. Нам ошиб­ки вскры­вать не впер­вые, мы, по­зор­но­му сме­ху на­зло, зер­ка­ла вы­прям­ля­ем кри­вые, ста­вим в ра­мы пря­мое стек­ло. Пусть не слиш­ком тол­па ве­се­лит­ся, пе­ре­ста­нет бес­смыс­лен­но ржать, — со­вре­мен­ни­ков до­блест­ных ли­ца ни­ко­му не да­дим ис­ка­жать!» (Алек­сан­др Ме­ж­и­ров.)

Сти­хи, близ­кие по уров­ню та­лан­та, от­ли­ча­ют­ся от­ра­же­ни­ем вре­ме­ни, в ко­то­рое на­пи­са­ны. Увы, оно не ста­ло ве­се­лее. Тем не ме­нее «жи­вём и не па­рим­ся», и «со­вре­мен­ни­ков до­блест­ных ли­ца», хоть и ис­ка­жа­ют­ся, но та­ков стиль жиз­ни, где ис­ка­же­ние ста­но­вит­ся нор­мой. Где враньё вос­при­ни­ма­ет­ся как прав­да, где глав­ное — об­с­ме­ять, пе­ре­спо­рить, где зло­радст­во счи­та­ет­ся до­блестью, а мсти­тель­ность — ге­ройст­вом. Вре­мя кри­вых зер­кал. Луч­ше, чем по­эт, не ска­жешь.

Про­дол­жая те­му о на­сле­до­ва­нии тра­ди­ций рус­ской ли­те­ра­тур­ной клас­си­ки, хо­чу про­ци­ти­ро­вать ещё два от­рыв­ка из сти­хотво­ре­ний Ва­лен­ти­на Нер­ви­на, вклю­чён­ных в кни­гу «Раз и на­всег­да». И то, что Нер­вин, вспо­ми­ная ве­ли­кие фа­ми­лии ге­ни­ев, а так­же не­счаст­ную судь­бу их ге­ро­ев, тем не ме­нее пи­шет о гря­ду­щем тор­жест­ве по­э­зии, вну­ша­ет оп­ти­мизм.

«Рос­сий­ская про­вин­ция в клас­си­чес­ком син­дро­ме: се­год­ня ей сто­лич­ные де­ла не по пле­чу, хо­тя на каж­дой па­пер­ти и в каж­дом гаст­ро­но­ме — ге­рои До­сто­ев­ско­го. Про Го­го­ля мол­чу. Хо­тя бы за Тур­ге­не­ва не ху­до разо­брать­ся: по не­до­ра­зу­ме­нию, ко­то­рый век под­ряд, тур­ге­нев­ские ба­рыш­ни стыд­ли­во ма­те­рят­ся, Ин­са­ро­вы спи­ва­ют­ся, Ба­за­ро­вы хан­дрят».

«Со­гла­ша­е­тесь вы или нет, всё рав­но го­во­рю для на­ча­ла: Ман­дельш­там — ге­ни­аль­ный по­эт — их у нас по Рос­сии не­ма­ло. Но, по­ми­мо не­го са­мо­го, про­дол­жа­ет­ся и су­щест­ву­ет МАН­ДЕЛЬШ­ТАМ — это сим­вол то­го, что по­э­зия вос­тор­жест­ву­ет!»

Чёт­кость и от­то­чен­ность сло­га Ва­лен­ти­на Нер­ви­на, его ло­ги­чес­кая яс­ность и афо­рис­тич­ность фор­му­ли­ро­вок вы­да­ют в нём вы­пуск­ни­ка ма­те­ма­ти­чес­кой шко­лы и от­нюдь не фи­ло­ло­ги­чес­ко­го, а эко­но­ми­чес­ко­го фа­куль­те­та уни­вер­си­те­та. Что ж, как ска­зал клас­сик, «ма­те­ма­ти­ка ещё ни­ко­му не по­ме­ша­ла». На­обо­рот, ана­ли­ти­чес­кое мыш­ле­ние, стрем­ле­ние к по­ряд­ку в струк­тур­ных вза­и­мос­вя­зях, к гар­мо­нии и про­пор­ци­о­наль­нос­ти про­из­ве­де­ния — всё это де­ла­ет по­э­ти­чес­кий та­лант ещё бо­лее мно­гог­ран­ным, по­мо­гая на­хо­дить наибо­лее точ­ные и вы­ве­рен­ные фор­му­ли­ров­ки для са­мо­вы­ра­же­ния.

«Мы ца­ре­ви­чи от бо­га, а по жиз­ни ду­ра­ки, по­то­му что ска­зок мно­го, ре­а­лиз­му во­пре­ки».

«По­ра усво­ить ис­ти­ну од­ну, что вы­со­та ухо­дит в глу­би­ну, где на­ша боль и веч­ная по­тра­ва. Мы не име­ем пра­ва уби­вать и не име­ем пра­ва уми­рать — на осталь­ное мы име­ем пра­во…»

«За далью сво­их све­то­вых и бес­па­мят­ных лет, звез­да фо­на­ря на по­след­нем ва­го­не ка­ча­ет­ся. Со­ста­вы ухо­дят, а жен­щи­ны ма­шут во­след и вре­мя на­дежд на Зем­ле ни­ког­да не кон­ча­ет­ся».

Дейст­ви­тель­но, длит­ся вре­мя на­дежд и сти­хов, меч­та­те­лей и ре­а­лис­тов. По­этов, ко­то­рые «раз и на­всег­да» уве­ре­ны в том, что лю­бовь силь­нее не­на­вис­ти (если это на­сто­я­щая лю­бовь), что сло­во не ме­нее важ­но и ве­со­мо, чем де­ло (осо­бен­но доброе сло­во), что судь­ба обя­за­тель­но да­рит шанс, но ис­поль­зо­вать его мо­гут да­ле­ко не все. Уди­ви­тель­но, но сти­хи в кни­ге чи­та­ют­ся и вос­при­ни­ма­ют­ся как цель­ное про­из­ве­де­ние с об­щим сю­же­том и глав­ным ге­ро­ем (по­этом). На­вер­ное, по­то­му, что они ис­крен­ни и от­кро­вен­ны, в них — не толь­ко ды­ха­ние вре­ме­ни, но и оба­я­ние лич­нос­ти ав­то­ра, пе­ре­пле­те­ние судь­бы и бы­тия, бы­та и вол­шеб­ных кар­тин по­э­ти­чес­ко­го во­об­ра­же­ния.

«Я судь­бу не вы­би­раю — на семь бед один от­вет. А что хо­дим мы по краю, зна­ет каж­дый не по­эт. Это вре­мя цве­та ха­ки — да­же Бо­га не слы­хать. …ку­ла­ка­ми пос­ле дра­ки бу­дут ан­ге­лы ма­хать».

«Круг за­мы­ка­ет­ся. Звук об­ра­ща­ет­ся в слух. Всё про­ис­хо­дит в об­рат­ном по­ряд­ке, и сно­ва над ак­ва­то­ри­ей безд­ны про­но­сит­ся Дух. И во­ца­ря­ет­ся. Бог воз­вра­ща­ет­ся в Сло­во»

«Раз­мыш­ляя о добре и о зле, де­фи­ли­рую, с ду­шой на­рав­не, и на всей не­ве­ро­ят­ной Зем­ле толь­ко Му­за улы­ба­ет­ся мне. И ле­тит она по кон­ту­ру дня, где пи­ру­ет на ми­ру во­ронье. Но, по­ку­да Му­за лю­бит ме­ня, не­бо­жи­те­ли стра­ху­ют её».

Му­за лю­бит ав­то­ра, при­чём это чувст­во вза­им­но, что ощу­ща­ет­ся на про­тя­же­нии всей кни­ги. На од­ном из твор­чес­ких ве­че­ров у Нер­ви­на спро­си­ли: «О чём Ва­ши сти­хи?» Он от­ве­тил: «О жиз­ни». От­вет точ­ный, не­смот­ря на то, что об­щий и все­объ­ем­лю­щий. О чём ещё дол­жен пи­сать по­эт? Ведь всё, что про­ис­хо­дит с ним и окру­жа­ю­щим ми­ром, — это жизнь. Его, по­ко­ле­ния, стра­ны, семьи. И в ней — лю­бовь или её от­сут­ст­вие, мир или вой­на (что ха­рак­тер­но для всех вре­мён), взлёты или па­де­ния (бы­ва­ют, и час­то), всё, что вол­ну­ет и тре­во­жит. И что про­яв­ля­ет­ся в сти­хах, ведь они (если на­пи­са­ны от ду­ши) — са­мый ис­крен­ний вид ли­те­ра­тур­но­го ис­кус­ст­ва.

И опять — о свя­зи с клас­си­кой, о на­сле­до­ва­нии её. Вот как пи­сал о сво­их сти­хах ге­ни­аль­ный Ар­се­ний Тар­ков­ский:

«Сти­хи мои, птен­цы, на­след­ни­ки, ду­ше­при­каз­чи­ки, ист­цы, мол­чаль­ни­ки и со­бе­сед­ни­ки, сми­рен­ни­ки и гор­де­цы! Я сам без ро­ду и без пле­ме­ни и чу­дом вы­рос из-под рук, ед­ва ме­ня ло­па­та вре­ме­ни швыр­ну­ла на гон­чар­ный круг…»

Сти­хи Ва­лен­ти­на Нер­ви­на, пред­став­лен­ные в кни­ге «Раз и на­всег­да» (да и в дру­гих кни­гах, жур­наль­ных или ин­тер­нет-под­бор­ках), та­кие же ист­цы и со­бе­сед­ни­ки. Чест­ные, иро­нич­ные, иног­да груст­ные, ча­ще (не­взи­рая ни на что) ве­сёлые, и за это ав­то­ру от­дель­ная бла­го­дар­ность. Ведь он утверж­да­ет, что «ве­сёлых нот у жиз­ни боль­ше, сла­ва бо­гу». И в то же вре­мя не скры­ва­ет, что «по лез­вию стро­ки по­гу­ля­ли» то­же. Что ж, на­сто­я­щие сти­хи — это всег­да по­зи­ция, от­кро­вен­ная и бес­ком­про­мис­сная, ко­то­рая от­ра­жа­ет­ся в судь­бе не толь­ко ра­достью и ве­сель­ем, но и го­рест­ны­ми пе­ре­жи­ва­ни­я­ми, тре­во­га­ми и со­мне­ни­я­ми. Жизнь и по­э­зия не­рас­тор­жи­мы. А «про­ту­бе­ран­цы мо­ло­дос­ти» всё же осве­ща­ют все на­ши де­ла без сро­ка дав­нос­ти. Что и до­ка­зы­ва­ет сво­и­ми сти­ха­ми и кни­га­ми за­ме­ча­тель­ный по­эт Ва­лен­тин Нер­вин. Раз и на­всег­да. И на­пос­ле­док ещё ци­та­ты из но­вой кни­ги:

«Мы ста­ли рас­су­ди­тель­ней и стар­ше, а в зо­ну, под­кон­троль­ную уму, про­ту­бе­ран­цы мо­ло­дос­ти на­шей не до­ле­та­ют, су­дя по все­му…»

«Со сти­ха­ми из гор­ла и сле­за­ми на­го­то­ве, раз­ве Ро­ди­на мог­ла удер­жать на по­лу­сло­ве? …Риф­мо­ва­ли во­пре­ки, вы­пи­ва­ли по­не­мно­гу, но по лез­вию стро­ки по­гу­ля­ли, сла­ва бо­гу!»
 

Чи­тал кни­гу Вла­ди­мир Спек­тор