Ров­но в пять ча­сов ве­че­ра 31 де­каб­ря в пе­ре­пол­нен­ное ка­фе на Со­лян­ке во­шёл бра­вый мо­ло­дой пол­ков­ник ин­же­нер­ных вой­ск. Он за­ка­зал конь­як и стал ожи­дать её, на­пря­жён­но по­гля­ды­вая то на ко­ман­дир­ские ча­сы, то на вход, за­дра­пи­ро­ван­ный, лос­ня­щи­ми­ся от саль­ных рук, ве­лю­ро­вы­ми бор­до­вы­ми што­ра­ми, при­ни­мал­ся нер­в­но за­ку­ри­вать, но че­рез ми­ну­ту ту­шил си­га­ре­ту. Она не по­яв­ля­лась. Че­рез пол­ча­са он из порт­фе­ля до­стал кар­тон­ную ко­роб­ку и вы­нул из неё рос­кош­ный аль­бом-пу­те­во­ди­тель по Palazzo Pitti во Фло­рен­ции. Это италь­ян­ское чу­до по­ли­гра­фии пол­ков­ник с боль­шим тру­дом вы­ме­нял у со­слу­жив­ца по Во­ен­ной ака­де­мии за ан­глий­ский спин­нинг. Бе­реж­но рас­кры­вая каж­дую стра­ни­цу, он лю­бо­вал­ся ре­про­дук­ци­я­ми кар­тин. «Как же она по­хо­жа на Ма­донн Ра­фа­э­ля», — ду­мал он, пред­став­ляя, как она, его Ма­дон­на—Ма­рия, сей­час вой­дёт, как об­ра­ду­ет­ся по­дар­ку. Он вспом­нил их пер­вую встре­чу.

В кон­це ап­ре­ля пол­ков­ни­ка с не­сколь­ки­ми со­слу­жив­ца­ми по Во­ен­ной ака­де­мии как от­лич­ни­ков бое­вой и по­ли­ти­чес­кой под­го­тов­ки, а глав­ное, ав­то­ров изо­бре­те­ний в об­лас­ти во­ен­ной ин­же­не­рии в по­ряд­ке по­ощ­ре­ния на­пра­ви­ли на учё­бу в дом от­ды­ха под Зве­ни­го­ро­дом. Как это бы­ло за­ве­де­но, пос­ле лек­ций в пер­вый же ве­чер го­то­ви­лась боль­шая пьян­ка. Мно­гие уже бы­ли на­ве­се­ле… Ар­се­ний, че­ло­век ти­хий, се­мей­ный, серь­ёз­ный, вы­пить мог (ну как же без это­го слу­жить), но не лю­бил… На­ро­ду в их ком­на­ту на­би­лось мно­го: офи­це­ры, пре­по­да­ва­те­ли, а глав­ное, де­вуш­ки — мос­ков­ские па­тен­то­ве­ды. При­ятель, стар­ший по зва­нию, по­про­сил его схо­дить в со­сед­ний но­мер за ста­ка­на­ми и стуль­я­ми. Ар­се­ний по­до­шёл к две­ри на­про­тив, по­сту­чал, но в от­вет ни­че­го не услы­шал — ве­че­рин­ка в их но­ме­ре на­би­ра­ла обо­ро­ты: шум, вы­кри­ки, гро­хот стуль­ев. Ар­се­ний уже ре­шил по­пы­тать счастья в дру­гом но­ме­ре, как дверь рас­пах­ну­лась и на по­ро­ге по­яви­лась де­вуш­ка — не де­вуш­ка, а воз­душ­ное ви­де­ние, не­что строй­ное, вы­со­кое в длин­ном оде­я­нии, на го­ло­ве что-то бе­лое в ви­де ко­ро­ны, под ко­то­рой тём­ны­ми вол­на­ми стру­и­лись во­ло­сы, ог­ром­ные свет­ло-ка­рие гла­за гля­де­ли на не­го с уко­ром.
— Что вам на­до? — спро­си­ла она ти­хим, буд­то из­му­чен­ным го­ло­сом.
— Я, из­ви­ни­те, за ста­ка­на­ми и стуль­я­ми… — от­ве­тил он ма­ши­наль­но, но про се­бя по­ду­мал, осо­знал, по­нял… что те­перь, ког­да он уви­дел её, боль­ше ни­че­го не нуж­но — толь­ко смот­реть в эти гла­за, слу­шать её го­лос.

Она цар­ст­вен­ным жес­том тон­кой ру­ки до­тро­ну­лась до го­ло­вы и ска­за­ла ка­ким-то теп­лым до­маш­ним род­ным го­ло­сом:
— Из­ви­ни­те, у ме­ня очень бо­лит го­ло­ва, я вы­пи­ла аналь­гин, а по­ка не по­мо­га­ет. Возь­ми­те са­ми что вам нуж­но.

Ар­се­ний не мог вы­мол­вить ни сло­ва. Она взгля­ну­ла на не­го вни­ма­тель­но, за­ме­ти­ла, его за­ме­ша­тельст­во и до­ба­ви­ла поч­ти шут­ли­во:
— Вы не зна­е­те, шу­меть бу­дут всю ночь?

И чуть улыб­ну­лась ему. Ар­се­ний не мог дви­нуть­ся с ме­с­та.
— Ну, что же вы сто­и­те стол­бом? — спро­си­ла она, и до­ба­ви­ла: — Вас, ка­жет­ся, ждут! За­би­рай­те и ухо­ди­те, по­жа­луй­ста! Дверь за­крой­те — шу­мят!

Она не­ожи­дан­но вста­ла на цы­поч­ки, рез­ко по­вер­ну­лась, как ба­ле­ри­на, при­дер­жи­вая изящ­ным жес­том длин­ные по­лы тём­но-крас­но­го фла­не­ле­во­го ха­ла­та, гор­до про­шест­во­ва­ла к ок­ну и за­мер­ла.

Тут толь­ко Ар­се­ний оч­нул­ся. Он по­слуш­но взял стул, ста­кан, по­до­шёл к две­ри… и вдруг, че­го сам от се­бя не ожи­дал, за­крыл дверь и ска­зал с вы­зо­вом:
— Я без вас ни­ку­да не уй­ду!

Она рез­ко обер­ну­лась и при­сталь­но на не­го по­смот­ре­ла.
— Ме­ня зо­вут Ар­се­ний. У нас очень хо­ро­шая ком­па­ния. Пой­дём­те к нам! По­жа­луй­ста, очень про­шу!

Она мол­ча­ла, про­дол­жая при­сталь­но его раз­гля­ды­вать.
— По­жа­луй­ста, про­шу вас очень! — услы­шал он свой го­лос, буд­то и не он это го­во­рил.
— Ка­жет­ся, го­ло­ва про­шла! Аналь­гин по­дейст­во­вал! — ска­за­ла она, сни­мая с го­ло­вы по­ло­тен­це и во­ро­ша во­ло­сы уди­ви­тель­но изящ­ным жес­том.
— Как вас зо­вут? — спро­сил Ар­се­ний.
— Ма­рия, Ма­ша, или Мэ­ри, как вам боль­ше нра­вит­ся? — ска­за­ла она ко­кет­ли­во с улыб­кой и про­тя­ну­ла ему тон­кую про­хлад­ную ла­донь.

Пос­ле це­ре­мон­но­го ру­ко­по­жа­тия она огля­де­ла его с ног до ма­куш­ки.
— Хо­ро­шо, Ар­се­ний, поч­ти «да», толь­ко мне на­до пе­ре­одеть­ся — не ид­ти же в та­ком ви­де! — ска­за­ла она, ука­зы­вая паль­чи­ком на свой ха­лат и та­поч­ки.

Ар­се­ний от счастья рас­плыл­ся в улыб­ке.
— Ар­се­ний, ка­кая у вас улыб­ка чу­дес­ная! Как у Га­га­ри­на! По­до­жди­те ме­ня в ко­ри­до­ре!

Ар­се­ний от­крыл дверь, что­бы вый­ти, но тут она по­до­шла к не­му, при­кры­ла дверь и ска­за­ла:
— Из­ви­ни­те, но преж­де на­до всё-та­ки по­зна­ко­мить­ся чуть по­бли­же, не прав­да ли?

Ма­рия улыб­ну­лась и раз­ве­ла ру­ки. Она сто­я­ла так близ­ко, что Ар­се­ний чувст­во­вал аро­мат её ду­хов, ви­дел то­нень­кие го­лу­бые про­жил­ки на буд­то фар­фо­ро­вом ли­це, свет­лый пу­шок на ще­ках, ро­дин­ку на то­нень­кой шее. Он лю­бо­вал­ся ей как про­из­ве­де­ни­ем ис­кус­ст­ва в му­зее — смот­рел на неё с бла­го­го­ве­ни­ем и го­тов­ностью сде­лать всё, что она по­же­ла­ет.
— Мне трид­цать лет, я за­му­жем. А вы? — спро­си­ла она на­ро­чи­то серь­ёз­ным то­ном, а гла­за при этом сме­я­лись.
— Мне то­же трид­цать лет, и я же­нат уже во­семь лет, — от­ве­тил Ар­се­ний чёт­ко, как на эк­за­ме­не.

Она опус­ти­ла гла­за на его ру­ки и спро­си­ла глу­хо:
— А де­ти есть?
— Да. Двое — маль­чи­ки се­ми и пя­ти лет, — от­ра­пор­то­вал он.
— За­ме­ча­тель­но! — ска­за­ла она, всплес­нув ру­ка­ми, буд­то вы­дох­ну­ла и чуть ли не за­хло­па­ла в ла­до­ши, за­тем до­тро­ну­лась до его пле­ча и неж­но раз­вер­ну­ла его к вы­хо­ду.
— Че­рез пять ми­нут бу­ду го­то­ва! — ска­за­ла она, и дверь за ним за­хлоп­ну­лась.

Ар­се­ний сто­ял в ко­ри­до­ре у её две­ри, как на ча­сах, осо­зна­вая, что он уже дру­гой че­ло­век — не тот, ко­то­рый не­сколь­ко ми­нут на­зад вхо­дил в эту дверь. Че­рез пять ми­нут она яви­лась пе­ред ним — об­во­ро­жи­тель­ная и не­от­ра­зи­мая, в стиль­ных джин­сах и пу­шис­том блед­но-би­рю­зо­вом сви­те­ре.

С тех пор они не рас­ста­ва­лись — встре­ча­лись поч­ти каж­дый день пос­ле ра­бо­ты хо­тя бы на час-два в го­ро­де или на квар­ти­рах дру­зей. Его карь­е­ра скла­ды­ва­лась очень удач­но: по­вы­си­ли в зва­нии, и он по­лу­чил ав­тор­ские сви­де­тельст­ва на де­ся­ток зна­чи­мых для обо­ро­ны стра­ны изо­бре­те­ний. В семье всё то­же хо­ро­шо. Вы­ход­ные он всег­да про­во­дил с деть­ми и же­ной: хо­дил в по­хо­ды, ез­дил к родст­вен­ни­кам. По счаст­ли­во­му со­впа­де­нию же­ну Ар­се­ния то­же зва­ли Ма­шей, по­это­му в по­сте­ли ему не на­до бы­ло бо­ять­ся ого­во­рить­ся, ду­мая о Ней, сво­ей Ма­дон­не — так он про се­бя её на­зы­вал. Поч­ти семь ме­ся­цев Ар­се­ний нёс­ся на крыль­ях люб­ви: его все лю­би­ли, и семья, и Ма­дон­на. А он? Ко­го он лю­бил? От­вет: то­же всех — и де­тей, и же­ну, но угне­та­ла мысль, что на­до как-то опре­де­лить­ся. Уй­ти? Нет! Он обо­жа­ет сы­но­вей. Не­воз­мож­но на­нес­ти удар же­не Ма­ше, ко­то­рую он ува­жал, и вдруг — жес­то­ко и не­спра­вед­ли­во! Раз­вод? Раз­ру­шит их жизнь и по­ста­вит крест на его карь­е­ре. Стран­но, но Ма­рию—Ма­дон­ну та­кая же двой­ная жизнь буд­то со­всем не тя­го­ти­ла. Ни­ког­да она не за­го­ва­ри­ва­ла о том, что­бы уй­ти к не­му от му­жа.

«Ар­се­ний, мой муж Пётр — это та­бу! За­пом­ни!» — ска­за­ла она ему од­наж­ды стро­го и ока­ти­ла чу­жим сталь­ным взгля­дом, но тот­час, буд­то из­ви­ня­ясь, сде­ла­лась осо­бен­но лас­ко­вой и при­ня­лась рас­спра­ши­вать его о сы­новь­ях, по­про­си­ла по­ка­зать их фо­то. Ма­рия всег­да пос­ле вы­ход­ных про­си­ла его рас­ска­зы­вать про за­ба­вы де­тей и слу­ша­ла с не­под­дель­ным ин­те­ре­сом. Он чувст­ву­ет, что она лю­бит его маль­чи­ков и на­вер­ня­ка мог­ла бы стать им хо­ро­шей ма­терью. Ма­рия иног­да при­но­сит ему очень кра­си­вые дет­ские ве­щи и иг­руш­ки со сло­ва­ми: «Это Пав­ли­ку и Ва­неч­ке! Ска­жешь же­не, что ку­пил в ака­де­мии на рас­про­да­же для парт­ко­ма»

Сей­час он си­дит, ждёт её с по­дар­ком к Но­во­му го­ду, а её всё нет!

Ма­рия в это вре­мя пы­та­лась вы­рвать­ся с ра­бо­ты. Со­труд­ни­ки на­уч­но-ис­сле­до­ва­тель­ско­го ин­сти­ту­та, где Ма­рия ра­бо­та­ла па­тен­то­ве­дом в от­де­ле ин­фор­ма­ции, как и поч­ти во всех кон­то­рах на­шей не­объ­ят­ной Ро­ди­ны — СССР, про­во­жа­ли ста­рый год за на­кры­ты­ми празд­нич­ны­ми сто­ла­ми с на­чальст­вом во гла­ве. Ма­рия на­де­я­лась уй­ти по­рань­ше, но без­ус­пеш­но. Всё шло, как всег­да: все и, глав­ное, пар­торг, из­ряд­но при­ня­ли на грудь фир­мен­ной на­стой­ки со вку­сом ма­роч­но­го конь­я­ка, но креп­че под на­зва­ни­ем «Агра­фе­нов­ка» — по име­ни кла­дов­щи­цы Агра­фе­ны Ива­нов­ны, собст­вен­но­руч­но ею из­го­тав­ли­ва­е­мой для всех празд­ни­ков. Язы­ки у всех раз­вя­за­лись, и у муж­чин об­ост­рил­ся ин­те­рес к да­мам, а те ду­ма­ли толь­ко о том, как бы по­ско­рее до­бе­жать до до­ма, за­брать де­тей из са­да, ку­пить про­дук­ты, при­го­то­вить празд­нич­ный ужин. Ма­рия ока­за­лась под при­сталь­ным вни­ма­ни­ем «пы­ла­ю­щих страстью к об­ще­нию» пья­ных глаз пар­тор­га. Под хор со­слу­жив­цев, ис­пол­няв­ших над­рыв­но и са­мо­заб­вен­но «Ой мо­роз, мо­роз!» Ма­рия вы­скольз­ну­ла из-за сто­ла, быст­ро на­де­ла шу­бу, но ког­да под­ни­ма­лась по лест­ни­це, её оста­но­вил власт­ный го­лос пар­тор­га: «Ма­рия Сер­ге­ев­на, вы ку­да это так ра­но со­бра­лись? Ра­бо­чий день ещё не за­кон­чил­ся!»

Ма­ша по­ну­ро спус­ти­лась, оправ­ды­ва­ясь, что со­би­ра­лась вый­ти по­ды­шать (от­дел ин­фор­ма­ции, как и дру­гие от­де­лы ин­сти­ту­та, рас­по­ла­гал­ся в под­валь­ном по­ме­ще­нии жи­ло­го до­ма на Лю­си­нов­ской ули­це). Ма­рия об­ре­чён­но спус­ти­лась с лест­ни­цы, и ког­да она по­рав­ня­лась с пар­тор­гом, тот вдруг бро­сил­ся пе­ред ней на ко­ле­ни, креп­ко об­хва­тил за та­лию, за­ры­дал пья­ны­ми сле­за­ми и за­шеп­тал за­пле­та­ю­щим­ся язы­ком: «Мар­рия, обо­жжаю, люб­лю-у, по­жа­ле-ей ме­ня-а!»

Ма­рия по­ду­ма­ла: «Что де­лать? В лю­бой мо­мент мо­жет по­явить­ся Ан­то­ни­на — её на­чаль­ни­ца и лю­бов­ни­ца это­го пья­но­го иди­о­та!» (Же­на и сын у не­го то­же име­лись.) Тог­да Ма­рия брез­гли­во, но ре­ши­тель­но по­гла­ди­ла его по го­ло­ве, и ска­за­ла, что то­же его лю­бит, но сна­ча­ла на­до вы­пить за лю­бовь. Она с по­каз­ной за­бо­той по­мог­ла ему встать, при­ве­ла к сто­лу, и уса­ди­ла ря­дом с крас­ной от ви­на и рев­нос­ти Ан­то­ни­ной.

По­си­де­ла за сто­лом Ма­рия со все­ми для ви­ду, по­пе­ла, и вот на­ко­нец вы­рва­лась на во­лю. До­шла до оста­нов­ки, а трол­лей­бус толь­ко уехал. Мо­роз уси­лил­ся. По­сто­я­ла Ма­рия, ку­та­ясь в мод­ную гол­ланд­скую ис­кус­ст­вен­ную шуб­ку, по­сту­ча­ла каб­луч­ка­ми ав­стрий­ских са­по­жек и ре­ши­ла: «Чем за­мер­зать, луч­ше пой­ду пеш­ком пять оста­но­вок до мет­ро „Добры­нин­ская“. Хоть со­гре­юсь!» Она и устре­ми­лась по ули­це, где на­род спе­шил по до­мам или в гос­ти с сум­ка­ми, с тор­та­ми и ел­ка­ми. «А ку­да и за­чем я не­сусь? — спра­ши­ва­ла она се­бя. — Как ку­да? На встре­чу в ка­фе к Кос­мо­нав­ту, — имя Ар­се­ний ей не нра­ви­лось, и Ма­рия про се­бя на­зы­ва­ла его Кос­мо­навт. — За­чем всё это? Он не оправ­дал на­дежд! Опять ни­че­го не по­лу­чи­лось! Вот ведь как не ве­зёт! Жду-жду, го­тов­люсь, прос­чи­ты­ваю бла­гоп­ри­ят­ные дни, до­го­ва­ри­ва­юсь на эти дни с под­ру­га­ми на­счёт квар­ти­ры. Уже семь ме­ся­цев про­шло, а тол­ку — ноль. Хо­ро­ший Кос­мо­навт, ми­лый, и я его поч­ти люб­лю. Как же это тя­же­ло: врать, из­во­ра­чи­вать­ся — и всё на­прас­но!»

Ма­рия вспом­ни­ла, как спус­тя год пос­ле то­го, как они с Пе­тей по­же­ни­лись, он ска­зал:
— Если ещё че­рез год ты не ро­дишь мне ре­бён­ка, то я от те­бя уй­ду!

Эти страш­ные сло­ва про­из­нёс её лю­би­мый Пе­тя. С тех пор Ма­рия уси­лен­но на­ча­ла бе­гать по вра­чам, с остер­ве­не­ни­ем ле­чи­лась, гло­та­ла таб­лет­ки, де­ла­ла опе­ра­ции, по­ка ей один врач не пред­ло­жил от­пра­вить му­жа на ана­лиз. Пе­тя оскор­бил­ся этим пред­ло­же­ни­ем, он тя­нул, тя­нул, но че­рез три го­да сдал ана­лиз, и вы­яс­ни­лось, что ак­тив­нос­ти спер­ма­то­зо­и­дов ма­ло­ва­то — про­цен­тов пять­де­сят на пять­де­сят. Пе­тя очень рас­стро­ил­ся, хо­дил как по­те­рян­ный, не­счаст­ный, го­рем уби­тый. У Ма­рии серд­це раз­ры­ва­лось, гля­дя на не­го. Она уве­ря­ла и се­бя, и его, что та­кой ре­зуль­тат ана­ли­за озна­ча­ет, что не всё по­те­ря­но, есть на­деж­да. Ма­рия во­ди­ла его по вра­чам, он без­ро­пот­но гло­тал таб­лет­ки, хо­дил на про­це­ду­ры, но вре­мя шло, и ни­че­го не по­мо­га­ло. Пётр за­мкнул­ся и как-то по­тух, озло­бил­ся на весь свет, и осо­бен­но на Ма­рию, как ей ка­за­лось. Он уже пе­ре­стал ра­до­вать­ся успе­хам ла­бо­ра­то­рии теп­ло­тех­ни­ки в Бау­ман­ском ин­сти­ту­те, где Пе­тя так блес­тя­ще за­щи­тил кан­ди­дат­скую дис­сер­та­цию, ведь и на док­тор­скую сте­пень ма­те­ри­а­ла хва­та­ло с лих­вой — оста­лось толь­ко фор­маль­но за­щи­тить­ся.

Од­наж­ды, год на­зад, Ма­рия до­би­лась при­ёма у из­вест­но­го спе­ци­а­лис­та по ле­че­нию бес­пло­дия. На удив­ле­ние не­ста­рый, валь­яж­ный врач, пос­ле то­го как вни­ма­тель­но озна­ко­мил­ся с ана­ли­за­ми, по­смот­рел на Ма­рию при­сталь­но, по­гла­дил ще­голь­ские гу­сар­ские усы и спро­сил:
— Че­го вы хо­ти­те, Ма­рия?
— Я хо­чу ре­бён­ка! — от­ве­ти­ла она.
— Так в чём же де­ло, кра­са­ви­ца, я го­тов! — вос­клик­нул врач.

Она не успе­ла опом­нить­ся, как он быст­ро за­вла­дел её ру­кой, под­нёс к гу­бам и стал це­ло­вать, на­ро­чи­то при­чмо­ки­вая. Ма­рия от­толк­ну­ла его и с пун­цо­вым ли­цом, со­дро­га­ясь от сты­да и не­го­до­ва­ния, вы­ско­чи­ла из ка­би­не­та.

Пе­те она ни­че­го не рас­ска­за­ла. Они ве­ли тихую се­мей­ную жизнь поч­ти счаст­ли­вой па­ры, но она ви­де­ла, что её Пе­тя не­счас­тен. Да и её, не­смот­ря на весь оп­ти­мизм и са­мо­от­вер­жен­ность, ом­ра­ча­ло то, что под­ру­ги Ма­рии, и за­муж­ние, и сво­бод­ные, успе­ли за это вре­мя на­ро­жать де­ти­шек. Его и её ро­ди­те­ли по­сто­ян­но ин­те­ре­со­ва­лись, ког­да же они им по­да­рят вну­ков, хо­тя не­до­стат­ка во вну­ках не бы­ло: у Пе­ти бы­ло три за­муж­ние сест­ры, а у Ма­рии два же­на­тых бра­та — и все с деть­ми. На ра­бо­те у Ма­рии и у Пет­ра жен­щи­ны по­сто­ян­но ухо­ди­ли в дек­рет или бы­ли на сно­сях, гор­до де­мон­ст­ри­руя окру­жа­ю­щим ог­ром­ные жи­во­ты. Но, кро­ме этой ма­лос­ти, всё бы­ло хо­ро­шо.

Пе­тя с остер­ве­не­ни­ем уда­рил­ся в ра­бо­ту, час­то ез­дил в ко­ман­ди­ров­ки и очень хо­ро­шо за­ра­ба­ты­вал. Ма­ша тру­ди­лась, чи­та­ла книж­ки, на­ря­жа­лась, учи­лась язы­кам, за­ни­ма­лась квар­ти­рой, они по­ду­мы­ва­ли да­же о сво­ей да­че под Зве­ни­го­ро­дом.

Ма­ша ста­ра­тель­но пы­та­лась за­быть гад­кое пред­ло­же­ние зна­ме­ни­то­го вра­ча, но иног­да при ви­де кра­си­во­го муж­чи­ны, она ло­ви­ла се­бя на мыс­ли, что… нет — даль­ше она ста­ра­лась не ду­мать, го­во­ря се­бе, что ни­кто и ми­зин­ца её Пе­ти не сто­ит.

Од­наж­ды на ра­бо­те на­чаль­ник от­де­ла вы­звал Ма­рию в ка­би­нет, дол­го по­прав­лял гал­стук с зо­ло­ты­ми рыб­ка­ми, ба­ра­ба­нил паль­ца­ми по сто­лу, смор­кал­ся, и на­ко­нец, из­рёк:

— Ма­рия Сер­ге­ев­на, у те­бя де­тей нет, по­это­му, кро­ме те­бя, мне не­ко­го по­слать — у всех де­ти, — я же не зверь. Для от­чёт­нос­ти по по­вы­ше­нию ква­ли­фи­ка­ции со­труд­ни­ков от­де­ла не­об­хо­ди­мо ко­го-ни­будь по­слать. Жить бу­дешь в до­ме от­ды­ха! Я те­бе да­же за­ви­дую! Кон­спек­ти­руй, от­чи­та­ешь­ся!

У Ма­рии бы­ла с ним до­го­во­рён­ность, что она в ко­ман­ди­ров­ки не ез­дит: овощ­ная ба­за, сроч­ная ра­бо­та, по­жа­луй­ста, — но ни­ка­ких ко­ман­ди­ро­вок. Ма­рия не мог­ла спать вне до­ма и с чу­жи­ми людь­ми в од­ной ком­на­те — ей пре­ти­ли баб­ские за­ду­шев­ные раз­го­во­ры и ко­ман­ди­ро­воч­ный флирт, пьян­ки. И вот на­чаль­ник, в об­щем-то мяг­кий и добрый че­ло­век, на­ру­шил сло­во.

Ког­да Ма­рия при­еха­ла в дом от­ды­ха и во­шла в ком­на­ту, где ей пред­сто­я­ло про­вес­ти не­де­лю, она при­шла в ужас — всё, всё: че­ты­ре кро­ва­ти, че­ты­ре сту­ла, тум­боч­ки, стол, пол — бы­ло за­сы­па­но ше­лу­хой от се­ме­чек, а на од­ной из кро­ва­тей сто­ял рас­кры­тый че­мо­дан. Ни­ко­го. Ма­рия оста­ви­ла свою сум­ку с ве­ща­ми и ушла обе­дать, по­том дол­го гу­ля­ла в ле­су, до­са­дуя, что не хва­ти­ло сме­лос­ти от­ка­зать­ся от ко­ман­ди­ров­ки. Ког­да она вер­ну­лась, в ком­на­те уже кое-как при­бра­лись. Три пыш­ные да­мы ра­дост­но при­вет­ст­во­ва­ли её, пе­ре­би­вая од­на дру­гую:
— А вот и чет­вёр­тая! Мы уже вол­но­ва­лись — сум­ка сто­ит, а че­ло­ве­ка нет! Мы те­бе мес­то у ок­на оста­ви­ли, ты же пер­вая! Оля! Ле­на! Зи­на! Мы со­би­ра­ем­ся у маль­чи­ков на вто­ром эта­же в двад­цать вто­ром, при­хо­ди!

Они ушли, оста­вив пос­ле се­бя ам­бре ан­ти­ста­ти­ка, зной­ных ду­хов, дез­одо­ран­тов и по­та. Ма­рия брез­гли­во, поч­ти за­жав нос, рас­пах­ну­ла ок­но, но бы­ло уже позд­но — она на­ды­ша­лась ан­ти­ста­ти­ка и у неё не­стер­пи­мо за­бо­ле­ла го­ло­ва. Ма­рия стя­ну­ла джин­сы и сви­тер, на­де­ла ха­лат, при­ня­ла аналь­гин, по­вя­за­ла го­ло­ву мок­рым по­ло­тен­цем и лег­ла на кро­вать.

Че­рез не­ко­то­рое вре­мя в дверь по­сту­ча­ли: один раз, по­том ещё. «При­дёт­ся встать и про­гнать, а то не отвя­жет­ся», — по­ду­ма­ла она, от­кры­ла дверь и уви­де­ла… Юрия Га­га­ри­на. Га­га­рин был её ку­ми­ром с дет­ст­ва, она да­же хра­ни­ла га­зе­ту «Пи­о­нер­ская прав­да» про пер­вый по­лёт че­ло­ве­ка в кос­мос.

И вот он при­шёл! Га­га­рин сто­ит пе­ред ней. А ког­да Ма­рия узна­ла, что он же­нат и у не­го есть де­ти, то счастью её не бы­ло пре­де­ла — мол­ни­ей про­нзи­ла до­гад­ка: «Вот кто до­сто­ин стать от­цом мо­е­го ре­бён­ка!»

Тут Ма­рия чуть не упа­ла с эс­ка­ла­то­ра — в мет­ро её кто-то силь­но за­дел пле­чом. «Вот ду­ра, за­ду­ма­лась! Вни­ма­тель­ной на­до быть, — ска­за­ла она се­бе. — Раз­меч­та­лась о ре­бён­ке. Об­лом! Пол­ков­ник Ар­се­ний Ви­таль­е­вич Кры­лов не оправ­дал, Ма­ша, тво­их на­дежд! Так жи­ву на­деж­дой — про­сы­па­юсь с мыслью, что се­год­ня бу­дет уже седь­мой день за­держ­ки, но встаю и ви­жу…кровь. По­ни­маю, что все ухищ­ре­ния бы­ли тщет­ны! По­смот­рю на спя­ще­го Пе­тю, мыс­лен­но ска­жу ему: „Прос­ти, на­прас­но я те­бе из­ме­няю с Кос­мо­нав­том, на­до пре­кра­щать этот блуд. Стыд­но!“ А мыс­ли кру­тят­ся всё быст­рее — что Пе­тя на­вер­ня­ка мог что-то по­чувст­во­вать, но стран­но, он ве­дёт се­бя так, буд­то ни­че­го не за­ме­ча­ет. Мо­жет, он ме­ня раз­лю­бил? Нет, не­льзя по­зво­лять се­бе да­же ду­мать об этом. Сей­час встре­чусь с Кос­мо­нав­том, от­дам по­да­рок и раз­бе­жим­ся каж­дый по сво­им семь­ям и на­всег­да! По­ра кон­чать!»

Ма­ша по­до­шла к ка­фе. Оста­но­ви­лась на ми­ну­ту — по­смот­ре­ла на фи­о­ле­то­вое в чёр­ных ту­чах не­бо, под­све­чен­ное жёл­ты­ми ша­ра­ми фо­на­рей, — улыб­ну­лась раз­но­цвет­ным лам­поч­кам над вхо­дом, не­сколь­ко раз глу­бо­ко вдох­ну­ла мос­ков­ский мо­роз­ный воз­дух и хо­те­ла бы­ло от­крыть дверь. Тут её на­ча­ли одо­ле­вать со­мне­ния: раз она всё ре­ши­ла — мо­жет, раз­вер­нуть­ся и уй­ти. Но, вспом­нив чу­дес­ную улыб­ку сво­е­го Кос­мо­нав­та, его влюб­лён­ные в неё гла­за, не ре­ши­лась. Не­льзя с ним так рез­ко на­ка­ну­не Но­во­го го­да. Луч­ше пос­ле вы­ход­ных: ког­да он по­зво­нит на ра­бо­ту или до­мой, она ему ска­жет, что по­ка не­льзя им ви­деть­ся.

Ма­ша уси­ли­ем во­ли и во­об­ра­же­ния за­жгла фо­на­ри­ки ра­дос­ти и уве­рен­нос­ти в сво­их гла­зах и сме­ло от­кры­ла дверь в ка­фе.
— При­шла! — ска­зал, как вы­дох­нул, Ар­се­ний и оки­нул её дол­гим счаст­ли­вым взгля­дом.
— При­вет, из­ви­ни, из от­де­ла еле вы­бра­лась! На­ши все празд­ну­ют, — за­го­во­ри­ла Ма­рия, уса­жи­ва­ясь на­про­тив. — Ты се­год­ня в фор­ме! При­ка­за­ли? Это по слу­чаю Но­во­го го­да? А у вас как в ака­де­мии, все гос­по­да офи­це­ры су­хие до­мой ушли?

Ар­се­ний взгля­нул на неё с удив­ле­ни­ем и с лёг­ким не­одоб­ре­ни­ем. Ма­рия за­ме­ти­ла это, осек­лась и ска­за­ла:
— Ой, что это я не­су, прос­ти! День та­кой нер­в­ный.

Ар­се­ний по­гла­дил её ру­ку и ска­зал:
— Успо­кой­ся, всё хо­ро­шо! Я те­бя за­ждал­ся. Мы вмес­те, это глав­ное. По­смот­ри, что я те­бе при­нёс!
— Ой, ка­кая пре­лесть, спа­си­бо! У ме­ня то­же по­да­рок, — Ма­рия до­ста­ла из су­моч­ки блок си­га­рет Marlboro, за­тем серь­ёз­но взгля­ну­ла на не­го и, мед­лен­но рас­тя­ги­вая сло­ва, ска­за­ла: — Да­рю те­бе дым, дым, дым! Ку­ри эти си­га­ре­ты и знай, ког­да ты вы­ку­ришь по­след­нюю, ты ме­ня за­бу­дешь на­всег­да!
От этих слов Ар­се­ний по­мрач­нел, но тут она рас­сме­я­лась и, за­хло­пав в ла­до­ши, ска­за­ла:
-Шут­ка это — кер­гу­ду!

По­до­шёл за­мо­тан­ный не­мо­ло­дой офи­ци­ант с во­про­сом:
— Да­ма, что за­ка­зы­вать бу­де­те?
— Апель­си­но­вый сок и вер­мут, по­жа­луй­ста, — от­ве­ти­ла Ма­рия.
— Вам еще конь­я­ка? — об­ра­тил­ся офи­ци­ант к Ар­се­нию.
— Да, — от­ве­ти­ла за не­го Ма­рия, — и мне конь­я­ка.

Она по­ду­ма­ла, что ей те­перь всё рав­но, раз она не бе­ре­мен­на.
— Мо­жет луч­ше шам­пан­ско­го? — спро­сил Ар­се­ний.
— Нет, не­си­те два конь­я­ка, вер­мут и сок, — уве­рен­но ска­за­ла Ма­рия.

Офи­ци­ант ушёл.

— Шам­пан­ское бу­дешь пить се­год­ня до­ма с же­ной, а ког­да ку­ран­ты про­бьют семь уда­ров, по­ду­май обо мне. Всег­да, всю остав­шу­ю­ся жизнь на седь­мом уда­ре вспо­ми­най ме­ня! — с па­фо­сом ска­за­ла Ма­рия.
— Я всег­да о те­бе ду­маю! Ну ты и за­тей­ни­ца — всег­да что-ни­будь при­ду­ма­ешь! — ска­зал Ар­се­ний и улыб­нул­ся.
— Дай мне конь­я­ка, по­ка ещё мне при­не­сут, — ска­за­ла Ма­рия и сде­ла­ла гло­ток из рюм­ки Ар­се­ния.
— Ты се­год­ня на се­бя не­по­хо­жа. Что слу­чи­лось? — встре­во­жен­но спро­сил Ар­се­ний.
— Что со мной мо­жет слу­чить­ся? Я са­мая кра­си­вая, са­мая ум­ная, са­мая лю­би­мая, са­мая счаст­ли­вая! Все бе­ды ме­ня бо­ят­ся и об­хо­дят сто­ро­ной! — ска­за­ла она с вы­зо­вом и отвер­ну­лась.

Ар­се­ний ощу­тил та­кое ост­рое чувст­во жа­лос­ти, по­чувст­во­вал, как к гла­зам под­сту­пи­ли слёзы. Жа­лость к ней, к се­бе, к сы­новь­ям, к же­не и да­же к её му­жу. Ар­се­ний встал, по­гла­дил свою Ма­дон­ну по го­лов­ке… и вдруг он про­из­нёс сло­ва, ко­то­рых сам от се­бя не ожи­дал:
— Вы­хо­ди за ме­ня за­муж. Мы оба долж­ны раз­вес­тись… и быть вмес­те! К чёр­ту карь­е­ру!

Ма­рия от­шат­ну­лась от этих слов, как от по­щёчи­ны, ли­цо её по­крас­не­ло, по­бе­ле­ло, она вско­чи­ла с ме­с­та и вы­па­ли­ла:
— Опом­нись, что ты го­во­ришь! Ни­ког­да! За­пом­ни — ни­ког­да!

Ар­се­ний по­баг­ро­вел и опус­тил го­ло­ву. Ма­рия схва­ти­ла су­моч­ку, шуб­ку и опро­метью бро­си­лась к вы­хо­ду.

Ар­се­ний си­дел как раз­дав­лен­ный. Он уви­дел толь­ко что вмес­то Ма­дон­ны — фу­рию! Что де­лать? Бе­жать за ней, до­гнать? За­чем? Он встал.

Тут по­явил­ся офи­ци­ант с под­но­сом со сло­ва­ми: «Не­су, не­су!» — и лов­ко при­мос­тил бо­кал с ка­кой-то крас­ной жид­костью ря­дом с аль­бо­мом Palazzo Pitti. Он пы­тал­ся устро­ить на сто­ле ды­мя­щу­ю­ся та­рел­ку:
— Убе­ри­те кни­гу, по­жа­луй­ста, как бы не ис­пач­кать!
— Что это? — в не­до­уме­нии спро­сил Ар­се­ний.
— Как и за­ка­зы­ва­ли: пель­ме­ни и кок­тейль «Кро­ва­вая Мэ­ри», — от­ве­тил офи­ци­ант.
— Я это не за­ка­зы­вал, — ска­зал Ар­се­ний.

Он не­лов­ко мах­нул ру­кой и за­дел бо­кал с кок­тей­лем. Бо­кал пе­ре­вер­нул­ся, и Ар­се­ний уви­дел, как крас­ная жид­кость мед­лен­но рас­те­ка­лась по глян­це­во­му ли­ку «Ма­дон­ны» Ра­фа­э­ля.

Офи­ци­ант не рас­те­рял­ся, взял по­ло­тен­це и лов­ко про­мок­нул стра­ни­цу, при­го­ва­ри­вая:
— Вот ви­ди­те, всё су­хо, те­перь кар­ти­на как но­вая!

На Ар­се­ния на­пал столб­няк. Он по­чувст­во­вал се­бя остав­лен­ным, жал­ким, уни­жен­ным, не­счаст­ным, опус­то­шён­ным.

По­до­шёл вто­рой офи­ци­ант с пятью бо­ка­ла­ми: апель­си­но­вый сок, вер­мут, два конь­я­ка и кок­тейль «Кро­ва­вая Мэ­ри». Он ак­ку­рат­но всё вы­ста­вил на стол и уда­лил­ся.

Ар­се­ний мед­лен­но убрал в порт­фель аль­бом и блок си­га­рет Marlboro. За­тем, так же мед­лен­но, опус­то­шил че­ты­ре бо­ка­ла, за­ел пель­ме­ня­ми, а на­пос­ле­док зал­пом опро­ки­нул в рот кок­тейль «Кро­ва­вая Мэ­ри»: сверху вод­ка, а вни­зу гус­той то­мат­ный сок со спе­ци­я­ми. Его пе­ре­дёр­ну­ло. Ар­се­ний встал и вдруг по­чувст­во­вал рез­кую боль в гру­ди сле­ва — буд­то вся его кровь хлы­ну­ла в серд­це под та­ким дав­ле­ни­ем, что оно сей­час разо­рвёт­ся на мел­кие ку­соч­ки. В гла­зах у не­го по­тем­не­ло. Пол ушёл из-под ног и па­дая он услы­шал: «Пол­ков­ни­ку пло­хо! Ско­рую на­до вы­звать!»

В па­мя­ти мельк­ну­ла Ра­фа­э­ле­ва Ма­дон­на, по­том Ма­ша, всё сме­ша­лось. Га­га­рин по­ле­тел в кос­мос, свет­лая улыб­ка его оза­ри­ла зем­лю. Та­ким его и за­пом­ни­ли…